Псковская православная миссия, открытая в 1941-м в Пскове с «благословения» немецкого командования, давно привлекает внимание как профессиональных историков, так и широкой публики. Деятельность религиозных организаций на оккупированных территориях – тема сложная и противоречивая. До сих пор идут споры: кем были эти священники: агентами гестапо, как уже после войны утверждали в известных органах, или… «новыми крестителями Руси», мучениками, которые понимали, что заранее обрекают себя на обвинения в пособничестве нацистам?
Немецкие войска вошли в Псков 9 июля – через две недели после начала войны. Немцы считали город «ключом к воротам Ленинграда», поэтому придавали ему особое значение. Псков с его 50-тысячным населением был буквально нашпигован войсками. В нем разместился штаб командования Северного фронта, штаб абвера Северной группы войск, который контролировал деятельность контрразведки 16–18-й армий. Располагалась в городе и так называемая абверкоманда-304, которая занималась организацией диверсионной работы, подготовкой агентов, переброской их в глубокий советский тыл.
«Нет ничего удивительного, что люди в поисках утешения оборотились к церкви. И это при том, что до войны в области были закрыты все до единого храмы, – дает пояснения Константин Обозный, кандидат исторических наук (Псков). – Сравните: на момент Октябрьского переворота только в Пскове было 40 священников и 32 действующие церкви, а в Псковском уезде еще 52 священника и 40 храмов. Большевиками была осквернена и главная святыня города – Троицкий кафедральный собор: в нем власти устроили атеистический музей, где одним из главных экспонатов считался маятник Фуко. При этом из подвального храма-усыпальницы по команде партийных вождей были выброшены и поруганы останки псковских святителей и других именитых людей Пскова».
Совпадений в жизни не бывает, но первая служба в Троицком соборе прошла 17 августа – в тот самый день, когда в городе состоялась первая публичная казнь. Тогда были расстреляны 10 заложников, самому младшему из которых (Владимиру Архипову, школьнику) было всего 15 лет! Это была показательная месть новой власти за убийство солдата вермахта, которого нашли мертвым в канализационном люке. История сохранила для нас имя священника, который провел то богослужение – отец Сергий (Ефимов). Любопытно вообще, как он оказался в городе. Человек пожилой, незадолго до начала войны он был арестован в Латвии.
Вместе с отступающими из Прибалтики советскими войсками группу заключенных, среди которых находился и сам священник, этапировали в Псковскую область, в тюрьму города Острова. Откуда вместе с другими узниками он и был освобожден немецкой армией. Свою первую литургию по освящению храма на погосте Елина отец Сергий отслужил 14 августа 1941 года.
«Немцы не препятствовали местному населению налаживать жизнь церковных общин – и этот момент принципиальный. Люди сами сбивали замки с заколоченных прежней властью храмов, несли в них уцелевшие и сохраненные иконы, обращались к батюшкам, которых прежняя власть лишила приходов, с просьбой начать служение, – продолжает пояснения Константин Обозный. – Командование оккупационных войск только наблюдало, не проявляя инициативы. Подтверждением сказанного можно считать и тот факт, что гитлеровцы долго не соглашались на открытие Псковской миссии. Объяснение тому было вполне логичное: инициативу в этом деле проявил экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский), откликнувшись на многочисленные обращения верующих. В первые дни оккупации Латвии он был арестован по навету некоторых представителей зарубежной православной церкви, которые считали его чуть ли не агентом Кремля. Однако потом немцы отпустили Сергия. Более того, с ведома Берлина были сохранены и экзархат, и его каноническая принадлежность к Московской (!) патриархии. Но все это новые власти гарантировали при условии, что экзарх создаст новое церковное управление под эгидой немецких властей. Таким церковным учреждением должна была стать «Православная миссия в освобожденных районах России».
Первые священники прибыли в Псков вечером 18 августа 1941года. В основном это были выходцы из эмигрантской среды, где (не будем лукавить) не испытывали особых симпатий к большевизму. Это с одной стороны, а с другой – они ехали, чтобы помогать людям. К слову на это их ориентировал и сам митрополит Сергей. Напутствуя миссионеров, он повторял: «Не забывайте, что вы прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был напуган, принижен, угнетен и обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни».
Первым был открыт для посещения Троицкий собор. Не прошло и недели, как в миссию начали обращаться ходоки из пригородных церквей, уже восстановленных силами верующих, с просьбой послужить у них в храмах. Потянулись и делегации из более отдаленных районов – они просили священников на приходы. Весть о том, что в Пскове открываются церкви и совершают богослужения, распространялась быстро, хотя миссия занимала огромную территорию от Пскова до Ленинграда, включая Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину. Возглавил ее протоирей Кирилл Заяц, который до переезда в Псков был настоятелем главного православного собора в Риге.
Среди его сподвижников были также отец Георгий Бенигсен, протоирей Ливерий Воронов и другие. Миссионеры развернули поистине кипучую деятельность – в августе 1942-го на подконтрольной ей территории действовала уже 221 церковь. При этом в самой миссии действовало 84 священнослужителя. Оказалось, что мало. Поэтому местная газета «За Родину!» из номера в номер печатала объявления: требуются священники. Многочисленные свидетельства того времени рассказывают о переполненных храмах, куда порой не все верующие могли вместиться – «…все остальные сотни людей стояли во время богослужения у порога на паперти и вокруг».
Силами миссии выпускался даже свой журнал «Православный христианин» тиражом до 30 тыс. экземпляров. Одновременно возникла и специфическая для подобного рода деятельности инфраструктура: открылся свечной завод, иконописная мастерская, где было занято постоянно до 20 человек. Среди них были живописцы, золотошвейки, резчики по дереву и столяры. Нашлись даже умельцы, которые изготавливали нательные крестики из советских монет. В церковной лавке миссии они освящались сотнями и нарасхват раскупались прихожанами. Вообще, потребность в духовном утешении на самом деле была велика.
По воспоминаниям отца Алексия (Ионова), который служил в Острове, «в воскресный день служба начиналась в 7 часов утра и заканчивалась для настоятеля едва ли не вечером – в 4 часа дня»; «сразу же за одной литургией приобщались Святых Тайн от 500 до 800 человек… Крестили до 80 младенцев одновременно, совершали по 10 погребений. Венчали по три-пять пар…»
По отчетам другого миссионера, отца Владимира (Толстоухова), который служил в округе, охватывающем города Новоржев, Опочку и Пушкинские Горы, «с августа по декабрь 1941 года было совершено свыше 2 тысяч погребений с заочными проводами», что говорит о высокой смертности населения. Причем зачастую она была насильственной. Способны ли были святые отцы оставаться равнодушными к народному горю?
Одновременно с требами миссия организовала благотворительную деятельность. Так, один из ее руководителей отец Георгий (Бенигсен) открыл при Дмитриевской церкви Пскова приют, где постоянно жили от 15 до 20 детей, оставшихся без родителей. Любопытная подробность: немецкие оккупационные власти по просьбе миссии выделяли для него дополнительные продовольственные карточки. Позже здесь была открыта и школа, которую посещали более 150 человек. Подобные детские учреждения работали и при Варлаамовской церкви. Действовали они и в регионе. Например, в Пушкиногорском районе стараниями миссионеров работало 17 школ, а в Красногородском – 15. Кроме того шел постоянный сбор пожертвований в пользу военнопленных, больных. И не только… Священники вели службу и за колючей проволокой.
«Человек 300 военнопленных, по личному желанию, наполнили наш храм… – вспоминает отец Алексий. – С каким волнением я его совершал! Я произнес слово, в котором убеждал их не падать духом, помнить, что их матери молятся о них… При упоминании о матерях у многих на глазах показались слезы. Со слезами на глазах слушали военнопленные и радостные пасхальные песнопения…»
Согласно этим планам, православная церковь должна была стать одним из рычагов влияния. И тут пропагандистская война шла по всем фронтам. По городам и весям организовывались разного рода «педагогические курсы», которые обязывали посещать не только учителей, но и остальную интеллигенцию (например, врачей), которые по мысли немецкого командования могли оказывать влияние на население. Один из таких кружков (назовем его пока так), в частности, был создан в 1943 году в самом Пскове. Он располагался в центре города и, судя по спискам, его посещали учителя близлежащих районов – всего 120 человек.
В течение двух месяцев они должны были прослушать курсы лекций на темы «Русские поэты-жертвы большевизма», «Критика советской Конституции», «Современная Германия». В числе «бойцов идеологического фронта» были в основном эмигранты, члены так называемого Народно-трудового союза. Факты, как говорится, упрямая вещь, потому что в этой войне принимали участие и представители церкви.
Так, в ноябре 1942 года в городе Дно был проведен съезд духовенства. В частности, священник Рушанов говорил, обращаясь к его участникам: «При советской власти по всей России церковная жизнь была разрушена, теперь пришла освободительница русского народа – немецкая армия, которая проявляет заботу об открытии храмов».
Следует добавить, что в годы оккупации в городе Дно был открыт Дом просветителей, где проводились курсы пропагандистов, немецкого языка, семинары волостного начальства. Всем этим руководил зондерфюрер Блюм. В его ведении находилась и пресса (газета «За Родину»), а также выпуск книг и брошюр пронацистского содержания. В самом городе располагался и Дновско-Порховский церковный совет, во главе которого стоял уже упоминавшийся выше отец Василий (Рушанов), получивший церковное образование в Париже.
После него был прислан другой священник. Подобные пропагандистские курсы были организованы и в Гдовском районе, где действовал религиозно-исторический кружок, занятия которого проходили, как правило, на квартире священника Афанасьевской церкви отца Родиона. По некоторым данным, деятельность этого кружка была тесно связана с местным отделением гестапо. Подобная работа велась и в Дедовическом районе. Как позже отмечали многочисленные свидетели, именно в церквях был оглашен гитлеровский закон «О земле», не говоря уже о том, что всякое богослужение заканчивалось восхвалением нацистского строя.
И тут возникает вполне закономерный вопрос: насколько были искренни миссионеры?
«Лояльное отношение оккупационных властей к Русской православной церкви постепенно менялось, – комментирует ситуацию Константин Обозный. – Немцев начал пугать невиданный размах миссионерской работы и главное – ее плоды: сплочение русских людей под покровом Церкви, их твердость, мужество и вера. На это «новые хозяева» никак не рассчитывали: миссия не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в страшных условиях оккупации. К тому же митрополит Сергий и вообще деятели миссии, начиная работу в Пскове, по отношению к немцам руководствовались принципом «из двух зол выбирай меньшее». А то, что немцы – зло, никто не сомневался».
Последнее утверждение не голословно. В этой связи стоит вспомнить, как немцы в пропагандистских целях устроили торжественную передачу Псковскому кафедральному собору Тихвинской иконы Божией Матери, привезенную из Новгорода. Все происходило на соборной площади при стечении всех православных города Пскова. Церемония началась вступительным словом отца Георгия Бенигсена, который часть своего выступления (скорее всего, не без умысла) посвятил подвигу князя Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия, в том числе и от немецких рыцарей из Тевтонского ордена.
И все-таки, священники ходили, что называется, по краю. Недаром после благословения экзархом многие из тех, кто уезжал служить в миссии, прощались со своими родными и близкими навсегда. Часто святые отцы становились жертвами не только нацистов, но и партизан. Так, в феврале 1944 года был расстрелян Николай Стефаносов, который служил в Высоцкой и Красногорской церквях Дедовического района. Погиб от партизанской пули отец Василий (Рушанов).
«Кто-то из миссионеров не скрывал своего враждебного отношения к советской власти, но были и такие, которые молились за победу русского оружия в борьбе с нацистами, превыше всего ставя интересы России и ее народа, – продолжает Валерий Павлов. – К слову, давал понять свое истинное отношение к оккупантам и сам экзарх Сергей. Один из его миссионерских визитов в Псков совпал с пребыванием в городе генерала Власова. Чествование должно было проходить в драматическом театре. В адрес миссии было направлено несколько пригласительных билетов. В том числе и специально для митрополита. Однако Сергий под предлогом болезни не пошел, а отправил вместе себя какого-то малозаметного чиновника. Не было на этом ритуальном ристалище и руководства миссии. Из истории хорошо известно, что даже в Печорском монастыре находили приют партизаны – они скрывались в знаменитых пещерах «Богом сданных». Понятно, что оккупанты отвечали на это террором».
Так, 13 февраля 1944 года в деревне Заозерье Новолокского с/совета эсэсовцами безо всяких разговоров был расстрелян настоятель местной церкви отец Николай (Воробьев).
Всего только в Псковском районе из 406 деревень полностью сожжено и сметено с лица земли 325 деревень. В их числе – Загорье, Подгорье, Скоморохова Гора, Ильишки, Туриново, Пестово, Кустовино, Павлово и другие.
С сожалением, но следует признать, что окончание истории Псковской миссии стало поистине трагическим. В 1944 году при невыясненных обстоятельствах погиб сам митрополит Сергий. По одной из версий, засаду на его кортеж устроили гитлеровцы, которым уже начал мешать этот дерзкий «московит». Нельзя исключать и то, что это могла быть диверсия, спланированная НКВД. Также нападение могли организовать так называемые лесные братья – все ведь происходило на территории Литвы. Сразу после освобождения практически все ее члены были арестованы.
Руководитель миссии Кирилл Заяц получил двадцать лет лишения свободы и через четыре года умер в казахстанском лагере. Начальник канцелярии протоирей Николай Жунда также получил 20 лет и скончался от туберкулеза в Красноярском крае. Печерский епископ Пётр Пяхкель тоже сгинул в лагерях.
Впрочем, некоторые из них смогли вернуться из заточения. Протоиерей Николай Шенрок, получив 20 лет, был освобожден через 11 лет из того же казахстанского лагеря, в котором скончался Кирилл Заяц. Вернулся из лагеря протоиерей Сергий Ефимов. Священник Иаков Начис, получив 10 лет лагерей и отбыв их от звонка до звонка, служил потом в единственном действующем православном храме в Республике Коми.
Многие из священников Псковской православной миссии при наступлении советских войск эмигрировали и окончили дни свои за границей. Такова судьба протоиереев Георгия Бенигсена, Алексия Ионова, Владимира Толстоухова, Иоанна Лёгкого и других.
И последнее… Среди членов Псковской православной миссии был тогда еще молодой священник отец Николай Гурьянов. Его лично рукополагал митрополит Сергий Воскресенский.
В дальнейшем отец Николай более 40 лет служил на острове Залит, что на Псковско-Чудском озере, где уже при жизни его почитали как святого. В последние годы среди его духовных чад были не только местные жители, но и люди известные. В их числе бывший прокурор России Устинов, артистка Валентина Толкунова, Людмила Путина.
Юрий Моисеенко sovsekretno.ru/articles/id/4753/
 |
| Псковская духовная миссия: 1941-1944 гг |
Немецкие войска вошли в Псков 9 июля – через две недели после начала войны. Немцы считали город «ключом к воротам Ленинграда», поэтому придавали ему особое значение. Псков с его 50-тысячным населением был буквально нашпигован войсками. В нем разместился штаб командования Северного фронта, штаб абвера Северной группы войск, который контролировал деятельность контрразведки 16–18-й армий. Располагалась в городе и так называемая абверкоманда-304, которая занималась организацией диверсионной работы, подготовкой агентов, переброской их в глубокий советский тыл.
НА ВОЙНЕ АТЕИСТОВ НЕТ
«Нет ничего удивительного, что люди в поисках утешения оборотились к церкви. И это при том, что до войны в области были закрыты все до единого храмы, – дает пояснения Константин Обозный, кандидат исторических наук (Псков). – Сравните: на момент Октябрьского переворота только в Пскове было 40 священников и 32 действующие церкви, а в Псковском уезде еще 52 священника и 40 храмов. Большевиками была осквернена и главная святыня города – Троицкий кафедральный собор: в нем власти устроили атеистический музей, где одним из главных экспонатов считался маятник Фуко. При этом из подвального храма-усыпальницы по команде партийных вождей были выброшены и поруганы останки псковских святителей и других именитых людей Пскова».
Совпадений в жизни не бывает, но первая служба в Троицком соборе прошла 17 августа – в тот самый день, когда в городе состоялась первая публичная казнь. Тогда были расстреляны 10 заложников, самому младшему из которых (Владимиру Архипову, школьнику) было всего 15 лет! Это была показательная месть новой власти за убийство солдата вермахта, которого нашли мертвым в канализационном люке. История сохранила для нас имя священника, который провел то богослужение – отец Сергий (Ефимов). Любопытно вообще, как он оказался в городе. Человек пожилой, незадолго до начала войны он был арестован в Латвии.
Вместе с отступающими из Прибалтики советскими войсками группу заключенных, среди которых находился и сам священник, этапировали в Псковскую область, в тюрьму города Острова. Откуда вместе с другими узниками он и был освобожден немецкой армией. Свою первую литургию по освящению храма на погосте Елина отец Сергий отслужил 14 августа 1941 года.
«Немцы не препятствовали местному населению налаживать жизнь церковных общин – и этот момент принципиальный. Люди сами сбивали замки с заколоченных прежней властью храмов, несли в них уцелевшие и сохраненные иконы, обращались к батюшкам, которых прежняя власть лишила приходов, с просьбой начать служение, – продолжает пояснения Константин Обозный. – Командование оккупационных войск только наблюдало, не проявляя инициативы. Подтверждением сказанного можно считать и тот факт, что гитлеровцы долго не соглашались на открытие Псковской миссии. Объяснение тому было вполне логичное: инициативу в этом деле проявил экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский), откликнувшись на многочисленные обращения верующих. В первые дни оккупации Латвии он был арестован по навету некоторых представителей зарубежной православной церкви, которые считали его чуть ли не агентом Кремля. Однако потом немцы отпустили Сергия. Более того, с ведома Берлина были сохранены и экзархат, и его каноническая принадлежность к Московской (!) патриархии. Но все это новые власти гарантировали при условии, что экзарх создаст новое церковное управление под эгидой немецких властей. Таким церковным учреждением должна была стать «Православная миссия в освобожденных районах России».
ПРАВЕДНИКИ…
Первые священники прибыли в Псков вечером 18 августа 1941года. В основном это были выходцы из эмигрантской среды, где (не будем лукавить) не испытывали особых симпатий к большевизму. Это с одной стороны, а с другой – они ехали, чтобы помогать людям. К слову на это их ориентировал и сам митрополит Сергей. Напутствуя миссионеров, он повторял: «Не забывайте, что вы прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был напуган, принижен, угнетен и обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни».
Первым был открыт для посещения Троицкий собор. Не прошло и недели, как в миссию начали обращаться ходоки из пригородных церквей, уже восстановленных силами верующих, с просьбой послужить у них в храмах. Потянулись и делегации из более отдаленных районов – они просили священников на приходы. Весть о том, что в Пскове открываются церкви и совершают богослужения, распространялась быстро, хотя миссия занимала огромную территорию от Пскова до Ленинграда, включая Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину. Возглавил ее протоирей Кирилл Заяц, который до переезда в Псков был настоятелем главного православного собора в Риге.
Среди его сподвижников были также отец Георгий Бенигсен, протоирей Ливерий Воронов и другие. Миссионеры развернули поистине кипучую деятельность – в августе 1942-го на подконтрольной ей территории действовала уже 221 церковь. При этом в самой миссии действовало 84 священнослужителя. Оказалось, что мало. Поэтому местная газета «За Родину!» из номера в номер печатала объявления: требуются священники. Многочисленные свидетельства того времени рассказывают о переполненных храмах, куда порой не все верующие могли вместиться – «…все остальные сотни людей стояли во время богослужения у порога на паперти и вокруг».
 |
| Священник Псковской миссии с паствой. Из архива А.Ю. Сегеня |
Силами миссии выпускался даже свой журнал «Православный христианин» тиражом до 30 тыс. экземпляров. Одновременно возникла и специфическая для подобного рода деятельности инфраструктура: открылся свечной завод, иконописная мастерская, где было занято постоянно до 20 человек. Среди них были живописцы, золотошвейки, резчики по дереву и столяры. Нашлись даже умельцы, которые изготавливали нательные крестики из советских монет. В церковной лавке миссии они освящались сотнями и нарасхват раскупались прихожанами. Вообще, потребность в духовном утешении на самом деле была велика.
По воспоминаниям отца Алексия (Ионова), который служил в Острове, «в воскресный день служба начиналась в 7 часов утра и заканчивалась для настоятеля едва ли не вечером – в 4 часа дня»; «сразу же за одной литургией приобщались Святых Тайн от 500 до 800 человек… Крестили до 80 младенцев одновременно, совершали по 10 погребений. Венчали по три-пять пар…»
По отчетам другого миссионера, отца Владимира (Толстоухова), который служил в округе, охватывающем города Новоржев, Опочку и Пушкинские Горы, «с августа по декабрь 1941 года было совершено свыше 2 тысяч погребений с заочными проводами», что говорит о высокой смертности населения. Причем зачастую она была насильственной. Способны ли были святые отцы оставаться равнодушными к народному горю?
Одновременно с требами миссия организовала благотворительную деятельность. Так, один из ее руководителей отец Георгий (Бенигсен) открыл при Дмитриевской церкви Пскова приют, где постоянно жили от 15 до 20 детей, оставшихся без родителей. Любопытная подробность: немецкие оккупационные власти по просьбе миссии выделяли для него дополнительные продовольственные карточки. Позже здесь была открыта и школа, которую посещали более 150 человек. Подобные детские учреждения работали и при Варлаамовской церкви. Действовали они и в регионе. Например, в Пушкиногорском районе стараниями миссионеров работало 17 школ, а в Красногородском – 15. Кроме того шел постоянный сбор пожертвований в пользу военнопленных, больных. И не только… Священники вели службу и за колючей проволокой.
«Человек 300 военнопленных, по личному желанию, наполнили наш храм… – вспоминает отец Алексий. – С каким волнением я его совершал! Я произнес слово, в котором убеждал их не падать духом, помнить, что их матери молятся о них… При упоминании о матерях у многих на глазах показались слезы. Со слезами на глазах слушали военнопленные и радостные пасхальные песнопения…»
…ИЛИ АГЕНТЫ?
Согласно этим планам, православная церковь должна была стать одним из рычагов влияния. И тут пропагандистская война шла по всем фронтам. По городам и весям организовывались разного рода «педагогические курсы», которые обязывали посещать не только учителей, но и остальную интеллигенцию (например, врачей), которые по мысли немецкого командования могли оказывать влияние на население. Один из таких кружков (назовем его пока так), в частности, был создан в 1943 году в самом Пскове. Он располагался в центре города и, судя по спискам, его посещали учителя близлежащих районов – всего 120 человек.
В течение двух месяцев они должны были прослушать курсы лекций на темы «Русские поэты-жертвы большевизма», «Критика советской Конституции», «Современная Германия». В числе «бойцов идеологического фронта» были в основном эмигранты, члены так называемого Народно-трудового союза. Факты, как говорится, упрямая вещь, потому что в этой войне принимали участие и представители церкви.
Так, в ноябре 1942 года в городе Дно был проведен съезд духовенства. В частности, священник Рушанов говорил, обращаясь к его участникам: «При советской власти по всей России церковная жизнь была разрушена, теперь пришла освободительница русского народа – немецкая армия, которая проявляет заботу об открытии храмов».
Следует добавить, что в годы оккупации в городе Дно был открыт Дом просветителей, где проводились курсы пропагандистов, немецкого языка, семинары волостного начальства. Всем этим руководил зондерфюрер Блюм. В его ведении находилась и пресса (газета «За Родину»), а также выпуск книг и брошюр пронацистского содержания. В самом городе располагался и Дновско-Порховский церковный совет, во главе которого стоял уже упоминавшийся выше отец Василий (Рушанов), получивший церковное образование в Париже.
После него был прислан другой священник. Подобные пропагандистские курсы были организованы и в Гдовском районе, где действовал религиозно-исторический кружок, занятия которого проходили, как правило, на квартире священника Афанасьевской церкви отца Родиона. По некоторым данным, деятельность этого кружка была тесно связана с местным отделением гестапо. Подобная работа велась и в Дедовическом районе. Как позже отмечали многочисленные свидетели, именно в церквях был оглашен гитлеровский закон «О земле», не говоря уже о том, что всякое богослужение заканчивалось восхвалением нацистского строя.
И тут возникает вполне закономерный вопрос: насколько были искренни миссионеры?
«Лояльное отношение оккупационных властей к Русской православной церкви постепенно менялось, – комментирует ситуацию Константин Обозный. – Немцев начал пугать невиданный размах миссионерской работы и главное – ее плоды: сплочение русских людей под покровом Церкви, их твердость, мужество и вера. На это «новые хозяева» никак не рассчитывали: миссия не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в страшных условиях оккупации. К тому же митрополит Сергий и вообще деятели миссии, начиная работу в Пскове, по отношению к немцам руководствовались принципом «из двух зол выбирай меньшее». А то, что немцы – зло, никто не сомневался».
 |
| Псковский священник Федор Пузанов со своими прихожанами у церкви. 1943 год |
Последнее утверждение не голословно. В этой связи стоит вспомнить, как немцы в пропагандистских целях устроили торжественную передачу Псковскому кафедральному собору Тихвинской иконы Божией Матери, привезенную из Новгорода. Все происходило на соборной площади при стечении всех православных города Пскова. Церемония началась вступительным словом отца Георгия Бенигсена, который часть своего выступления (скорее всего, не без умысла) посвятил подвигу князя Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия, в том числе и от немецких рыцарей из Тевтонского ордена.
И все-таки, священники ходили, что называется, по краю. Недаром после благословения экзархом многие из тех, кто уезжал служить в миссии, прощались со своими родными и близкими навсегда. Часто святые отцы становились жертвами не только нацистов, но и партизан. Так, в феврале 1944 года был расстрелян Николай Стефаносов, который служил в Высоцкой и Красногорской церквях Дедовического района. Погиб от партизанской пули отец Василий (Рушанов).
«Кто-то из миссионеров не скрывал своего враждебного отношения к советской власти, но были и такие, которые молились за победу русского оружия в борьбе с нацистами, превыше всего ставя интересы России и ее народа, – продолжает Валерий Павлов. – К слову, давал понять свое истинное отношение к оккупантам и сам экзарх Сергей. Один из его миссионерских визитов в Псков совпал с пребыванием в городе генерала Власова. Чествование должно было проходить в драматическом театре. В адрес миссии было направлено несколько пригласительных билетов. В том числе и специально для митрополита. Однако Сергий под предлогом болезни не пошел, а отправил вместе себя какого-то малозаметного чиновника. Не было на этом ритуальном ристалище и руководства миссии. Из истории хорошо известно, что даже в Печорском монастыре находили приют партизаны – они скрывались в знаменитых пещерах «Богом сданных». Понятно, что оккупанты отвечали на это террором».
Так, 13 февраля 1944 года в деревне Заозерье Новолокского с/совета эсэсовцами безо всяких разговоров был расстрелян настоятель местной церкви отец Николай (Воробьев).
Всего только в Псковском районе из 406 деревень полностью сожжено и сметено с лица земли 325 деревень. В их числе – Загорье, Подгорье, Скоморохова Гора, Ильишки, Туриново, Пестово, Кустовино, Павлово и другие.
НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
С сожалением, но следует признать, что окончание истории Псковской миссии стало поистине трагическим. В 1944 году при невыясненных обстоятельствах погиб сам митрополит Сергий. По одной из версий, засаду на его кортеж устроили гитлеровцы, которым уже начал мешать этот дерзкий «московит». Нельзя исключать и то, что это могла быть диверсия, спланированная НКВД. Также нападение могли организовать так называемые лесные братья – все ведь происходило на территории Литвы. Сразу после освобождения практически все ее члены были арестованы.
Руководитель миссии Кирилл Заяц получил двадцать лет лишения свободы и через четыре года умер в казахстанском лагере. Начальник канцелярии протоирей Николай Жунда также получил 20 лет и скончался от туберкулеза в Красноярском крае. Печерский епископ Пётр Пяхкель тоже сгинул в лагерях.
Впрочем, некоторые из них смогли вернуться из заточения. Протоиерей Николай Шенрок, получив 20 лет, был освобожден через 11 лет из того же казахстанского лагеря, в котором скончался Кирилл Заяц. Вернулся из лагеря протоиерей Сергий Ефимов. Священник Иаков Начис, получив 10 лет лагерей и отбыв их от звонка до звонка, служил потом в единственном действующем православном храме в Республике Коми.
Многие из священников Псковской православной миссии при наступлении советских войск эмигрировали и окончили дни свои за границей. Такова судьба протоиереев Георгия Бенигсена, Алексия Ионова, Владимира Толстоухова, Иоанна Лёгкого и других.
И последнее… Среди членов Псковской православной миссии был тогда еще молодой священник отец Николай Гурьянов. Его лично рукополагал митрополит Сергий Воскресенский.
В дальнейшем отец Николай более 40 лет служил на острове Залит, что на Псковско-Чудском озере, где уже при жизни его почитали как святого. В последние годы среди его духовных чад были не только местные жители, но и люди известные. В их числе бывший прокурор России Устинов, артистка Валентина Толкунова, Людмила Путина.
Юрий Моисеенко sovsekretno.ru/articles/id/4753/
Комментариев нет:
Отправить комментарий