Командир дивизии СС «Валлония» Леон Дегрелль оставил записки о пребывании на Восточном фронте. Главное, что поразило его на Украине и в России – это грязь, которая, как он считал, и помогла СССР победить Германию. Дегрелль позднее пришёл к выводу, что в силу географии и варварства населения Советы обычными военными средствами победить нельзя.
За годы Второй Мировой автор этих мемуаров Леон Дегрелль сделал феноменальную карьеру – от рядового добровольца до штандартенфюрера, командира 28.S5-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien» (28-й добровольческой дивизии СС «Валлония»). Награждая его Рыцарским крестом с дубовыми листьями, Гитлер заявил: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на dас!». А в родной Бельгии военного преступника Дегрелля приговорили к повешению, и до конца жизни он скрывался в Испании под чужой фамилией.
В своей книге «Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее» Дегрелль описывает боевой путь бельгийских добровольцев от создания Валлонского легиона в августе 1941 года до его преобразования в штурмовую бригаду СС «Валлония». Дегрелль в конце концов приходит к выводу, что в силу дикости и архаики России её невозможно победить военным путём, единственный путь – это только привлечь жителей России на свою сторону мирным путём. Только русские способны победить сами себя.
«Некоторые встречи дали нам представление о масштабах побед, одержанных в сентябре и октябре 1941 года. Мы видели составы, перевозившие в Рейх огромные толпы пленных.
На каждой остановке мы бежали посмотреть на вагоны с пленными. Мы в удивлении таращились на огромных волосатых мужчин с маленькими, блестящими кошачьими глазами. Среди них было много азиатов. Их набивали по 80 и даже по 100 человек в вагон.
Однажды ночью на остановке нас разбудили ужасные крики. Мы поспешили открыть двери вагона, набитого пленными. Азиаты, голодные как пираньи, дрались между собой, вырывая куски мяса чуть ли не изо рта. И это было человеческое мясо! Пленные дрались вокруг останков мертвого монгола, которого разрезали на куски с помощью жестянки от консервной банки. Наверняка некоторые пленные решили, что их обделили при раздаче мяса. Обглоданные кости они выбрасывали наружу через окошки. Эти окровавленные объедки валялись на насыпи вдоль вагона.
Мы позднее узнали, что сотни тысяч пленных, собранных таким образом, были вынуждены стоять на ногах до трёх недель. Питались они лишь тем, что можно было найти рядом с путями. Многие из этих азиатов были привезены прямо из диких степей, они предпочитали глодать рёбра калмыков или татар, но не умереть с голода. На одной из станций я видел, как несколько пленных рылись в земле. Они вытаскивали красных извивающихся червяков длиной около шести дюймов и глотали их. Эти пожиратели червяков даже причмокивали от удовольствия.
Война перешагнула реку. Её обличье, проявившееся, когда немецкие войска вошли в густонаселённые районы, имело вид скорее комический, чем трагический. Длинные ряды людей, мертвецки пьяные, лежали вдоль канав, по которым текли потоки водки, ведь большевики, отступая, разбили хранилище. Пьяные черпали алкоголь даже из грязи, а потом, упившись, валялись пузом кверху, ожидая прибытия победителей.
В Днепропетровске сталинский режим вёл грандиозные строительные работы. На нас все это произвело впечатление ещё в пригородах, когда мы увидели огромные кирпичные дома, построенные большевиками для рабочих. Они выглядели вполне современно. Здания были огромными, и их было очень много. Несомненно, что большевики делали кое-что для рабочих. Если нищета крестьян была ужасающей, рабочие, по крайней мере, получили кое-какие выгоды в новые времена.
Однако было необходимо посетить эти здания и рассмотреть их внимательно. Мы жили шесть месяцев в Донецком бассейне. У нас оказалось достаточно времени, чтобы проверить выводы, которые мы сделали, впервые войдя в Днепропетровск. Здания, столь внушительные издали, на самом деле оказались гигантским обманом.
Если подойти поближе к этим зданиям, то чувствовалось ужасное зловоние, которое поднималось от гигантских луж грязи и дерьма, окружавших каждый дом. Вокруг них не было ни тротуаров, ни щебёнки. Русская грязь была повсюду, и повсюду стены облупливались и трескались. Балконы шатались, цементные лестницы были выщерблены, хотя здания простояли всего несколько лет.
На каждом этаже имелись несколько квартир, которые были выбелены и располагали крошечными кухнями, рассчитанными на несколько семей. Электрические провода были собраны в пучки. Внутренние стены были сделаны из гипса и трескались при попытке забить в них гвоздь.
Как правило, в домах не было воды. Пролетарии, не умея пользоваться коммунальными удобствами, облегчались вокруг зданий, превратив район в огромную выгребную яму. На морозе дерьмо застыло, но при каждой оттепели снова начинало смердеть. И в результате эти многоэтажные дома были ещё менее пригодны для жизни, чем жалкие избы, в которых, на богатейшей в Европе почве, прозябали в нищете миллионы русских крестьян. Они были одеты в лохмотья, ели из глиняных мисок грубыми ложками, вырезанными из дерева.
75 процентов наших солдат были ремесленниками. Многие из них в своё время поддались советской пропаганде. Теперь они стояли, разинув рты, при виде грязи и убожества, в которых жил русский пролетариат. Они трясли головой, отгоняя видение, и были вынуждены посмотреть дважды, чтобы поверить собственным глазам.
Гитлер поставил опасный эксперимент. Сотни тысяч германских рабочих были мобилизованы и посланы на Восточный фронт, и они могли сделать опасные сравнения, если бы коммунисты действительно сделали что-то серьёзное для своих рабочих.
Напротив, мысли немцев возвращались к уютным домам в Германии, к их комфорту, семейным садикам, клиникам и родильным домам, приятному отдыху, оплаченному отпуску, круизам по Скандинавии и Средиземноморью. Они вспоминали своих жён и детей, здоровых и прекрасно одетых. Глядя на оборванных русских, на их жалкие избы, квартиры мрачных и рахитичных рабочих, они делали совершенно ясные выводы.
Никогда ещё немецкие рабочие не совершали столь поучительного путешествия.
Четыре года спустя это сопоставление сработало в обратную сторону: советские солдаты возвращались домой, разграбив Восточную Европу — часы, ювелирные изделия, одежда. Они были поражены комфортом в некоммунистических странах и разочарованы «раем» деревянных ложек, заплатанной одежды и кучами дерьма вокруг домов-бараков.
Тот, кто не осознает важности грязи в России, не сможет понять, что происходило в течение четырех лет на Восточном фронте. Русская грязь — это не только лекарство, которое каждую весну возвращает степь к жизни, она также является естественным препятствием, во много раз более эффективным, чем снег и лёд.
Ещё возможно как-то взять верх над холодом и двигаться вперед при температуре 40 градусов ниже нуля. Но русская грязь непобедима. Ничто не властно над ней, ни человек, ни природа. Она господствует в степи несколько месяцев в году, пока яростное солнце не высушит её, а земля от жара не начнет трескаться. Но грозовые тучи возрождают грязь каждые три недели. Грязь очень скользкая, потому что почва пересыщена маслянистыми веществами. Весь район буквально плавает в масле. Вода не течёт, а стоит, грязь липнет к ногам людей и животных.
Выгрузившись на берегах Буга в октябре, мы уже удивились при виде грузовиков, наполовину утонувших в чёрной трясине. Но мы не оценили весь ужас ситуации, пока сами не вступили в эту трясину на юге Украины.
В октябре 1941 года немецкие войска на большой скорости продвигались по Донецкому бассейну, оставляя в тылу обширные регионы, которые с началом сезона дождей превратились в чёрные дыры, физически недоступные. Подразделения, которые ранее двигались со стремительностью пули, на несколько месяцев увязли в борьбе с 300-километровым болотом, отделявшим их от Днепропетровска.
Сталина спасли 15 дней. Если бы солнечная погода простояла ещё 15 дней, немецкие конвои со снабжением добрались бы до фронта. Но Сталина, оказавшегося на грани гибели, спасла всепобеждающая грязь, которая остановила его солдат и пушки в шаге от цели.
Гитлер разгромил миллионы советских солдат, уничтожил их авиацию, их артиллерию и танки, однако он ничего не смог сделать с ударами, которые сыпались с неба, напитав водой огромную маслянистую губку под ногами солдат, колесами грузовиков, траками танков. Величайшая и самая быстрая в истории победа на своей последней стадии увязла в грязи. Грязь и только грязь, в первую очередь грязь, старая, как мир, более мощная, чем стратегия, чем золото, чем ум и гордость человека.
Вот такую борьбу вели тысячи солдат на фронте длиной 3000 километров, превратившемся в сплошную полосу навоза и слизи.
Грязь подорвала наш дух. Самые слабые просто падали в изнеможении.
Во время первой фазы боя один из наших солдат попал в трясину, так что торчать осталась лишь голова. Полностью потеряв мужество, он выстрелил себе в рот из винтовки.
Земля имела свои укрепления. Старая русская земля, по которой шагали завоеватели, использовала свое естественное оружие, она сама защищала себя, сама мстила.
Первое возмездие настигло нас дождливой осенью 1941 года, когда мы увидели лужи красной крови на чёрной, липкой, скользкой грязи.
Большевики увозили или уничтожали всё продовольствие в городе. Люди ели то, что могли найти. Гниющее мясо трупов животных, валявшихся в грязи, считалось деликатесом. Люди жестоко дрались из-за них.
Нам пришлось убить одну заболевшую лошадь. Мы даже не успели найти телегу, чтобы вывезти тушу из города. Двадцать человек набросились на отвратительные останки, распороли кожу и начали рвать ещё дымящееся мясо.
В конце концов остались только потроха, ещё более омерзительные, чем все остальное. Две старухи набросились даже на эту мерзость, каждая тянула кишки на себя. Они лопнули, покрыв обоих старух слоем желто-зеленой слизи. Победительница утащила львиную долю гадости, даже не потрудившись вытереть лицо, крепко прижимая добычу к груди.
Расквартирование наших войск стало частью проблем. Когда мы возвращались с позиций, нам приходилось набиваться в школу, построенную государством: три длинных здания, названные современными по тем же самым причинам, что и дома в Днепропетровске. Первый солдат, который попытался вбить гвоздь в стену, чтобы повесить свою винтовку, просто пробил стену ударом молотка. Пол был набран из отдельных досок, в щели между которыми свободно проходил воздух. Под этим так называемым полом не было ничего, так как здание стояло на сваях.
Между тремя зданиями было открытое пространство, настолько грязное, что пришлось проложить деревянные мостки на бревнах, чтобы переходить из одного дома в другой. Вокруг школы также постоянно стояла ужасная вонь, что вызывало головные боли и насморк.
20 декабря вернулись снег и лед. Мы внезапно обнаружили, что температура упала до 20 градусов ниже нуля. Мы все дрожали на этом щелястом полу, каждый старался закутаться в свое одеяло.
Мы обнаружили сумку с советскими солдатскими письмами. Письма, свёрнутые треугольниками, написанные карандашом корявым почерком, почти все заканчивались призывами к милости божьей.
Солдатские письма показали нам — как и всё в Европейской России, — что если крестьяне и страдали от коммунизма, он так и не сумел окончательно повлиять на их веру. Эти простые и примитивные фермеры писали точно такие письма, как и во времена патриархов и царей, благословляя свои семьи, расспрашивая о своих деревнях и своих избах. Ни в одном письме нельзя было найти имени Сталина.
Эти несчастные, согнанные своими политруками в стадо, даже не знали, за что они сражаются, и мечтали только о возвращении домой. Только беспощадный режим московской секретной полиции и зверский террор тайных агентов на фронте удерживал мужиков в окопах. Миллионы людей пригнали сюда умирать неведомо за что.
В 1942 году русские крестьяне все еще оставались крестьянами 1812 года.
Война в России была сражением между цивилизацией и дикостью. Варвары могли спать где угодно и есть что угодно. Цивилизованный человек был связан своими привычками, своей любовью к комфорту. Кучи листьев достаточно для татарина, самоеда или монгола. Но мы были другими, мы не могли обойтись без зубной щётки, но чтобы доставить её, требовались два месяца.
Переусложненные обычаи и лишний багаж цивилизации неизбежно становились жертвами. А человек в куче листьев, проделав путь в тысячу километров, переиграл с помощью жестокости утончённого человека и завершил свой победный марш под победной колесницей на Унтер ден Линден.
Блог Толкователя http://ttolk.ru/?p=24713
За годы Второй Мировой автор этих мемуаров Леон Дегрелль сделал феноменальную карьеру – от рядового добровольца до штандартенфюрера, командира 28.S5-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien» (28-й добровольческой дивизии СС «Валлония»). Награждая его Рыцарским крестом с дубовыми листьями, Гитлер заявил: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на dас!». А в родной Бельгии военного преступника Дегрелля приговорили к повешению, и до конца жизни он скрывался в Испании под чужой фамилией.
В своей книге «Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее» Дегрелль описывает боевой путь бельгийских добровольцев от создания Валлонского легиона в августе 1941 года до его преобразования в штурмовую бригаду СС «Валлония». Дегрелль в конце концов приходит к выводу, что в силу дикости и архаики России её невозможно победить военным путём, единственный путь – это только привлечь жителей России на свою сторону мирным путём. Только русские способны победить сами себя.
«Некоторые встречи дали нам представление о масштабах побед, одержанных в сентябре и октябре 1941 года. Мы видели составы, перевозившие в Рейх огромные толпы пленных.
На каждой остановке мы бежали посмотреть на вагоны с пленными. Мы в удивлении таращились на огромных волосатых мужчин с маленькими, блестящими кошачьими глазами. Среди них было много азиатов. Их набивали по 80 и даже по 100 человек в вагон.
Однажды ночью на остановке нас разбудили ужасные крики. Мы поспешили открыть двери вагона, набитого пленными. Азиаты, голодные как пираньи, дрались между собой, вырывая куски мяса чуть ли не изо рта. И это было человеческое мясо! Пленные дрались вокруг останков мертвого монгола, которого разрезали на куски с помощью жестянки от консервной банки. Наверняка некоторые пленные решили, что их обделили при раздаче мяса. Обглоданные кости они выбрасывали наружу через окошки. Эти окровавленные объедки валялись на насыпи вдоль вагона.
Мы позднее узнали, что сотни тысяч пленных, собранных таким образом, были вынуждены стоять на ногах до трёх недель. Питались они лишь тем, что можно было найти рядом с путями. Многие из этих азиатов были привезены прямо из диких степей, они предпочитали глодать рёбра калмыков или татар, но не умереть с голода. На одной из станций я видел, как несколько пленных рылись в земле. Они вытаскивали красных извивающихся червяков длиной около шести дюймов и глотали их. Эти пожиратели червяков даже причмокивали от удовольствия.
Война перешагнула реку. Её обличье, проявившееся, когда немецкие войска вошли в густонаселённые районы, имело вид скорее комический, чем трагический. Длинные ряды людей, мертвецки пьяные, лежали вдоль канав, по которым текли потоки водки, ведь большевики, отступая, разбили хранилище. Пьяные черпали алкоголь даже из грязи, а потом, упившись, валялись пузом кверху, ожидая прибытия победителей.
В Днепропетровске сталинский режим вёл грандиозные строительные работы. На нас все это произвело впечатление ещё в пригородах, когда мы увидели огромные кирпичные дома, построенные большевиками для рабочих. Они выглядели вполне современно. Здания были огромными, и их было очень много. Несомненно, что большевики делали кое-что для рабочих. Если нищета крестьян была ужасающей, рабочие, по крайней мере, получили кое-какие выгоды в новые времена.
Однако было необходимо посетить эти здания и рассмотреть их внимательно. Мы жили шесть месяцев в Донецком бассейне. У нас оказалось достаточно времени, чтобы проверить выводы, которые мы сделали, впервые войдя в Днепропетровск. Здания, столь внушительные издали, на самом деле оказались гигантским обманом.
Если подойти поближе к этим зданиям, то чувствовалось ужасное зловоние, которое поднималось от гигантских луж грязи и дерьма, окружавших каждый дом. Вокруг них не было ни тротуаров, ни щебёнки. Русская грязь была повсюду, и повсюду стены облупливались и трескались. Балконы шатались, цементные лестницы были выщерблены, хотя здания простояли всего несколько лет.
На каждом этаже имелись несколько квартир, которые были выбелены и располагали крошечными кухнями, рассчитанными на несколько семей. Электрические провода были собраны в пучки. Внутренние стены были сделаны из гипса и трескались при попытке забить в них гвоздь.
Как правило, в домах не было воды. Пролетарии, не умея пользоваться коммунальными удобствами, облегчались вокруг зданий, превратив район в огромную выгребную яму. На морозе дерьмо застыло, но при каждой оттепели снова начинало смердеть. И в результате эти многоэтажные дома были ещё менее пригодны для жизни, чем жалкие избы, в которых, на богатейшей в Европе почве, прозябали в нищете миллионы русских крестьян. Они были одеты в лохмотья, ели из глиняных мисок грубыми ложками, вырезанными из дерева.
75 процентов наших солдат были ремесленниками. Многие из них в своё время поддались советской пропаганде. Теперь они стояли, разинув рты, при виде грязи и убожества, в которых жил русский пролетариат. Они трясли головой, отгоняя видение, и были вынуждены посмотреть дважды, чтобы поверить собственным глазам.
Гитлер поставил опасный эксперимент. Сотни тысяч германских рабочих были мобилизованы и посланы на Восточный фронт, и они могли сделать опасные сравнения, если бы коммунисты действительно сделали что-то серьёзное для своих рабочих.
Напротив, мысли немцев возвращались к уютным домам в Германии, к их комфорту, семейным садикам, клиникам и родильным домам, приятному отдыху, оплаченному отпуску, круизам по Скандинавии и Средиземноморью. Они вспоминали своих жён и детей, здоровых и прекрасно одетых. Глядя на оборванных русских, на их жалкие избы, квартиры мрачных и рахитичных рабочих, они делали совершенно ясные выводы.
Никогда ещё немецкие рабочие не совершали столь поучительного путешествия.
Четыре года спустя это сопоставление сработало в обратную сторону: советские солдаты возвращались домой, разграбив Восточную Европу — часы, ювелирные изделия, одежда. Они были поражены комфортом в некоммунистических странах и разочарованы «раем» деревянных ложек, заплатанной одежды и кучами дерьма вокруг домов-бараков.
Тот, кто не осознает важности грязи в России, не сможет понять, что происходило в течение четырех лет на Восточном фронте. Русская грязь — это не только лекарство, которое каждую весну возвращает степь к жизни, она также является естественным препятствием, во много раз более эффективным, чем снег и лёд.
Ещё возможно как-то взять верх над холодом и двигаться вперед при температуре 40 градусов ниже нуля. Но русская грязь непобедима. Ничто не властно над ней, ни человек, ни природа. Она господствует в степи несколько месяцев в году, пока яростное солнце не высушит её, а земля от жара не начнет трескаться. Но грозовые тучи возрождают грязь каждые три недели. Грязь очень скользкая, потому что почва пересыщена маслянистыми веществами. Весь район буквально плавает в масле. Вода не течёт, а стоит, грязь липнет к ногам людей и животных.
Выгрузившись на берегах Буга в октябре, мы уже удивились при виде грузовиков, наполовину утонувших в чёрной трясине. Но мы не оценили весь ужас ситуации, пока сами не вступили в эту трясину на юге Украины.
В октябре 1941 года немецкие войска на большой скорости продвигались по Донецкому бассейну, оставляя в тылу обширные регионы, которые с началом сезона дождей превратились в чёрные дыры, физически недоступные. Подразделения, которые ранее двигались со стремительностью пули, на несколько месяцев увязли в борьбе с 300-километровым болотом, отделявшим их от Днепропетровска.
Сталина спасли 15 дней. Если бы солнечная погода простояла ещё 15 дней, немецкие конвои со снабжением добрались бы до фронта. Но Сталина, оказавшегося на грани гибели, спасла всепобеждающая грязь, которая остановила его солдат и пушки в шаге от цели.
Гитлер разгромил миллионы советских солдат, уничтожил их авиацию, их артиллерию и танки, однако он ничего не смог сделать с ударами, которые сыпались с неба, напитав водой огромную маслянистую губку под ногами солдат, колесами грузовиков, траками танков. Величайшая и самая быстрая в истории победа на своей последней стадии увязла в грязи. Грязь и только грязь, в первую очередь грязь, старая, как мир, более мощная, чем стратегия, чем золото, чем ум и гордость человека.
Вот такую борьбу вели тысячи солдат на фронте длиной 3000 километров, превратившемся в сплошную полосу навоза и слизи.
Грязь подорвала наш дух. Самые слабые просто падали в изнеможении.
Во время первой фазы боя один из наших солдат попал в трясину, так что торчать осталась лишь голова. Полностью потеряв мужество, он выстрелил себе в рот из винтовки.
Земля имела свои укрепления. Старая русская земля, по которой шагали завоеватели, использовала свое естественное оружие, она сама защищала себя, сама мстила.
Первое возмездие настигло нас дождливой осенью 1941 года, когда мы увидели лужи красной крови на чёрной, липкой, скользкой грязи.
Большевики увозили или уничтожали всё продовольствие в городе. Люди ели то, что могли найти. Гниющее мясо трупов животных, валявшихся в грязи, считалось деликатесом. Люди жестоко дрались из-за них.
Нам пришлось убить одну заболевшую лошадь. Мы даже не успели найти телегу, чтобы вывезти тушу из города. Двадцать человек набросились на отвратительные останки, распороли кожу и начали рвать ещё дымящееся мясо.
В конце концов остались только потроха, ещё более омерзительные, чем все остальное. Две старухи набросились даже на эту мерзость, каждая тянула кишки на себя. Они лопнули, покрыв обоих старух слоем желто-зеленой слизи. Победительница утащила львиную долю гадости, даже не потрудившись вытереть лицо, крепко прижимая добычу к груди.
Расквартирование наших войск стало частью проблем. Когда мы возвращались с позиций, нам приходилось набиваться в школу, построенную государством: три длинных здания, названные современными по тем же самым причинам, что и дома в Днепропетровске. Первый солдат, который попытался вбить гвоздь в стену, чтобы повесить свою винтовку, просто пробил стену ударом молотка. Пол был набран из отдельных досок, в щели между которыми свободно проходил воздух. Под этим так называемым полом не было ничего, так как здание стояло на сваях.
Между тремя зданиями было открытое пространство, настолько грязное, что пришлось проложить деревянные мостки на бревнах, чтобы переходить из одного дома в другой. Вокруг школы также постоянно стояла ужасная вонь, что вызывало головные боли и насморк.
20 декабря вернулись снег и лед. Мы внезапно обнаружили, что температура упала до 20 градусов ниже нуля. Мы все дрожали на этом щелястом полу, каждый старался закутаться в свое одеяло.
Мы обнаружили сумку с советскими солдатскими письмами. Письма, свёрнутые треугольниками, написанные карандашом корявым почерком, почти все заканчивались призывами к милости божьей.
Солдатские письма показали нам — как и всё в Европейской России, — что если крестьяне и страдали от коммунизма, он так и не сумел окончательно повлиять на их веру. Эти простые и примитивные фермеры писали точно такие письма, как и во времена патриархов и царей, благословляя свои семьи, расспрашивая о своих деревнях и своих избах. Ни в одном письме нельзя было найти имени Сталина.
Эти несчастные, согнанные своими политруками в стадо, даже не знали, за что они сражаются, и мечтали только о возвращении домой. Только беспощадный режим московской секретной полиции и зверский террор тайных агентов на фронте удерживал мужиков в окопах. Миллионы людей пригнали сюда умирать неведомо за что.
В 1942 году русские крестьяне все еще оставались крестьянами 1812 года.
Война в России была сражением между цивилизацией и дикостью. Варвары могли спать где угодно и есть что угодно. Цивилизованный человек был связан своими привычками, своей любовью к комфорту. Кучи листьев достаточно для татарина, самоеда или монгола. Но мы были другими, мы не могли обойтись без зубной щётки, но чтобы доставить её, требовались два месяца.
Переусложненные обычаи и лишний багаж цивилизации неизбежно становились жертвами. А человек в куче листьев, проделав путь в тысячу километров, переиграл с помощью жестокости утончённого человека и завершил свой победный марш под победной колесницей на Унтер ден Линден.
Блог Толкователя http://ttolk.ru/?p=24713
Комментариев нет:
Отправить комментарий