13 июля 1947 года министры иностранных дел 16 стран, днем ранее собравшиеся в Париже на специальную конференцию, одобрили американскую Программу восстановления Европы (European Recovery Program), более известную как "план Маршалла".
Экономика Европы после мировой войны находилась в ужасающе бедственном положении.
За четыре года США безвозмездно выделили участникам программы из федерального бюджета 12,4 млрд долларов (около $600 млрд в современных ценах). Средства шли, прежде всего, на восстановление и модернизацию промышленности и инфраструктуры, а также погашение внешнего долга и социальную поддержку населения.
По практически единодушной оценке историков и экономистов, план удался блестяще и достиг всех поставленных целей.
СССР отказался от американской помощи и принудил к тому же восточноевропейские государства и Финляндию.
Впоследствии в Советском Союзе любили подчеркивать, что "план Маршалла" оказался инструментом американской гегемонии. Это правда, но гегемония была установлена без насилия и привела попавшие в ее сферу нации к процветанию и свободе.
Европейское промышленное производство в 1947 году составляло 88% от довоенного уровня, сельскохозяйственное - 83 %, экспорт - 59%. Эти цифры включают в себя Британию и невоевавшие государства, а в остальных странах дело обстояло еще хуже.
Особенно пострадал транспорт, так как именно дороги, мосты и порты были главными объектами массированных бомбежек.
По мнению некоторых экспертов, ситуация отчасти напоминала положение в СССР времен нэпа: индустрия не предлагала рынку достаточного количества потребительских товаров, в результате чего аграрный сектор не имел стимулов наращивать производство. К тому же зима 1946-1947 годов выдалась исключительно суровой.
В западных секторах Германии продукция сельского хозяйства сократилась на треть, были разрушены около пяти миллионов домов и квартир, а из Силезии, Судет и Восточной Пруссии прибыли 12 миллионов вынужденных переселенцев, которых требовалось обеспечить работой и жильем.
Даже в Британии до 1951 года сохранялись карточки на ряд товаров, а в Германии нищета царила такая, что люди подбирали на улицах окурки. Как рассказывал впоследствии знаменитый экономист Джон Гэлбрейт, американские солдаты шутки ради писали на стенах немецких общественных туалетов: "Просьба не бросать окурки в писсуары - после этого их невозможно курить".
Внутренних ресурсов для восстановления не хватало.
Бедность и массовая безработица привели к политической нестабильности, забастовкам и относительному росту влияния коммунистов, которые вошли в правительства Франции и Италии.
В США сформировалось мнение, что не следует повторять ошибку, допущенную после первой мировой войны, когда Европа оказалась предоставлена сама себе и в результате породила гитлеровский тоталитаризм.
Основные контуры программы были одобрены на совещании в Госдепе 28 мая 1947 года.
5 июня мир впервые узнал о ней из речи, с которой выступил в Гарвардском университете госсекретарь США Джордж Маршалл.
Фактически выделение помощи началось 4 апреля 1948 года, поскольку подготовительная работа и одобрение программы американским Конгрессом заняли несколько месяцев. Ее получили 16 стран-участниц Парижской конференции (Австрия, Бельгия, Британия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Турция, Франция, Швейцария и Швеция), а также, после ее образования в 1949 году, ФРГ и не существующая ныне Свободная территория Триест.
Самыми крупными реципиентами стали Британия (2,8 млрд долларов), Франция (2,5 млрд), Италия (1,3 млрд), Западная Германия (1,3 млрд) и Голландия (1 миллиард долларов).
Вне "плана Маршалла" из западноевропейских стран осталась только франкистская Испания.
В период его действия экономики государств-участников росли на 12-15 процентов в год.
31 декабря 1951 года он был заменен законом "О взаимном обеспечении безопасности", предусматривавшим предоставление союзникам США как экономической, так и военной помощи.
"План Маршалла" не был чистой благотворительностью.
Экономический интерес США заключался в том, чтобы поднять благосостояние европейцев и получить в их лице покупателей своих товаров. Политический - в возрождении европейского среднего класса, предотвращении социальных потрясений и дестабилизации Старого Света.
Накануне и в ходе войны Франклин Рузвельт неоднократно указывал, что американцам не удастся отсидеться за океаном и сохранить свой образ жизни, если Евразия окажется во власти "одержимых дьяволом диктаторов".
"Это [предоставление помощи] необходимо, если мы стремимся сохранить наши собственные свободы и наши собственные демократические институты. Этого требует наша национальная безопасность", - заявил на совещании 28 мая заместитель госсекретаря Дин Ачесон.
Замысел заключался в том, чтобы европейцы не просто проели полученные деньги, но и помогли себе сами.
Американцы не навязывали участникам "плана Маршалла" либеральную экономическую модель. В практике европейских правительств тогда преобладала кейнсианская доктрина активного госрегулирования. Однако выделение помощи обставлялось определенными условиями: поощрять частное предпринимательство, создавать благоприятные условия для инвестиций, снижать таможенные тарифы, поддерживать финансовую стабильность, отчитываться в расходовании полученных денег. Со всеми заинтересованными странами, кроме Швейцарии, были подписаны соответствующие двусторонние соглашения.
Для решения практических вопросов в США была создана Администрация экономического сотрудничества. Европейские страны учредили Комитет по экономическому сотрудничеству, из которого впоследствии выросла Организация экономического сотрудничества и развития.
Советский Союз после войны нуждался в экономической помощи больше, чем кто-либо.
Согласно официальным данным, фигурировавшим на Нюрнбергском процессе, материальные потери страны составили 674 млрд рублей. Современный историк Игорь Бунич насчитал 2,5 триллиона рублей прямых потерь плюс 3 триллиона военных расходов и косвенных убытков от того, что цвет нации четыре года был оторван от производительного труда.
Накануне 7 ноября 1946 года ряд секретарей обкомов обратились в Москву с беспрецедентной просьбой: разрешить не проводить праздничные демонстрации по причине отсутствия у населения пристойной одежды.
После гарвардской речи Маршалла руководство СССР проявило к инициативе определенный интерес.
21 июня политбюро, заслушав информацию министра иностранных дел Вячеслава Молотова, решило участвовать в переговорах. На следующий день советским послам в Варшаве, Праге и Белграде была направлена телеграмма, в которой говорилось: "Мы считаем желательным, чтобы дружественные союзные страны, со своей стороны, проявили соответствующую инициативу по обеспечению своего участия в разработке указанных экономических мероприятий".
27 июня - 2 июля Молотов в Париже предварительно обсуждал "план Маршалла" с британским и французским коллегами Эрнстом Бевином и Жоржем Бидо.
Встреча окончилась провалом. СССР отказался участвовать в запланированной на 12 июля Парижской конференции, а Британия и Франция объявили о готовности двигаться дальше без его участия.
В ночь с 30 июня на 1 июля Молотов телеграфировал Сталину: "Ввиду того, что наша позиция в корне отличается от англо-французской позиции, мы не рассчитываем на возможность какого-либо совместного решения по существу данного вопроса".
5 июля МИД уведомил восточноевропейских сателлитов об изменении советской позиции и нежелательности их участия в конференции.
Возразить решилась только Чехословакия, где еще существовало коалиционное правительство. Коммунистический премьер Клемент Готвальд написал, что его не поймут ни партнеры, ни население.
Сталин вызвал Готвальда и занимавшего пост министра иностранных дел первого президента независимой Чехословакии Яна Масарика в Москву и устроил им головомойку.
"Я ехал в Москву как свободный министр, а вернулся как сталинский батрак!" - заявил своим друзьям Масарик, через несколько месяцев погибший при подозрительных обстоятельствах.
Позиция Москвы нашла поддержку в США в лице занимавшего в 1940-1944 годах пост вице-президента Генри Уоллеса, который принадлежал, по американским меркам, к крайним левым, и прославился тем, что, посетив во время войны Магадан и Колымский край, заявил, что принудительного труда в СССР нет.
Однако в целом в Вашингтоне, Париже и Лондоне советский отказ восприняли с плохо скрываемым вздохом облегчения. Французский премьер Жорж Бидо назвал его "несусветной глупостью".
Близкий к Молотову сотрудник секретариата МИД Владимир Ерофеев (отец знаменитого писателя) впоследствии говорил, что политически выигрышнее было бы дать принципиальное согласие на участие в "плане Маршалла", а затем свести все на "нет" частными возражениями.
К тому же республиканцы в Конгрессе критиковали "план Маршалла" с позиций экономии средств налогоплательщиков. Если бы вопрос зашел об оказании помощи СССР, инициатива могла бы быть провалена как таковая, и вся моральная ответственность легла бы на США.
Отрицательные заключения на "план Маршалла" дали "экономический гуру" Сталина академик Евгений Варга и советский посол в Вашингтоне Николай Новиков. В записках Сталину и политбюро они особенно упирали на то, что план отвечает интересам американцев (как будто могли ожидать, что те станут действовать себе во вред).
Но решающую роль сыграли, разумеется, не отзывы Варги и Новикова.
"Коренное отличие", о котором упоминал Молотов, состояло, прежде всего, в том, что Москва желала получать деньги без каких-либо условий и контроля, приводя в пример ленд-лиз. Западные собеседники в ответ на это указывали, что война закончилась, следовательно, и отношения должны строиться по-иному.
Более того: СССР хотел решать не только за себя, но и за всю Европу.
"При обсуждении любых конкретных предложений советская делегация должна возражать против таких условий помощи, которые могли бы повлечь за собой ущемление суверенитета европейских стран или нарушение их экономической самостоятельности. Вопрос должен рассматриваться не с точки зрения составления экономической программы для европейских стран, а с точки зрения выявления их потребностей. Делегация не должна допустить, чтобы совещание министров сбивалось на путь выявления и проверки ресурсов европейских стран", - говорилось в инструкции для Молотова.
Поскольку до конкретики на переговорах не дошло, неизвестно, какие условия выдвинули бы СССР американцы.
Нет никаких признаков того, что они стали бы вмешиваться в советские внутренние дела и требовать изменения государственного строя или введения частной собственности. Но о советизации Восточной Европы, гонке вооружений и разработке атомной бомбы, вероятно, пришлось бы забыть.
Анализ советской экономики независимыми экспертами и раскрытие статистики выявили бы подлинные масштабы советских военных расходов и роль труда заключенных.
Сталин, хорошо знавший историю, боялся появления в СССР "новых декабристов" - и, судя по донесениям агентуры МГБ, небезосновательно. Даже любимец вождя Алексей Толстой говорил в своем кругу, что "народ после войны ничего не будет бояться".
Участие в "плане Маршалла" вызвало бы рост симпатий к Западу и проникновение за "железный занавес" информации о реальной жизни при "гниющем капитализме". Еще больше опасений в этом смысле вызывали жители Восточной Европы.
Развязав себе руки, Сталин уже через год окончательно привел "страны народной демократии" к советскому знаменателю, а в собственной стране развернул борьбу с "заграничным низкопоклонством" и "безродным космополитизмом". Недавнего союзника стали именовать "ожиревшим на народной крови монополистическим капитализмом Соединенных Штатов Америки" и приравнивать американское военное присутствие в Западной Европе к нацистской оккупации.
Администрация ГУЛАГа имела обыкновение классифицировать заключенных по обозначаемым аббревиатурами категориям вроде "КРТД" ("контрреволюционная троцкистская деятельность") или "ЧСИР" ("член семьи изменника родины"). В конце 1940-х годов появились две новые группы: "ВАТ" и "ВАД"("восхищение американской техникой" и "восхищение американской демократией").
Виктор Суворов в "Последней республике" утверждал, что Сталин после войны впал в тяжелую депрессию, поскольку осознал, что его жизни не хватит на осуществление мечты о всемирной победе коммунизма.
Однако многие факты свидетельствуют о другом: этот железный человек не собирался признавать себя побежденным и в 70 лет.
В разоренной войной стране, где в результате засухи 1946 года погибли от недоедания, по некоторым данным, два миллиона человек, люди ютились в бараках и землянках и по много лет донашивали фронтовое обмундирование, выделялись практически неограниченные ресурсы на создание ядерной бомбы. Сколько тратилось средств, не знал даже министр финансов.
Если атомный проект еще можно объяснить желанием получить средство сдерживания возможной американской агрессии, то ни в какую оборонительную логику не укладывается масштабное военное строительство на крайнем северо-востоке СССР.
Для наступления в тыл США через Аляску и Канаду на Чукотке была развернута 14-я армия, ударными темпами возводились военные базы и аэродромы. От Салехарда вдоль побережья Ледовитого океана заключенные тянули железную дорогу, прозванную "дорогой смерти". Проектировались гигантские десантные подлодки для скрытной переброски к берегам Орегона и Калифорнии морских пехотинцев и бронетехники.
Как свидетельствуют рассекреченные за давностью лет документы, американские стратеги проглядели эту угрозу, концентрируя все внимание на Европе и Ближнем Востоке.
Вячеслав Молотов впоследствии заявил писателю Феликсу Чуеву: "Еще 10 лет, и мы покончили бы с мировым империализмом!"
Не исключено, что если бы не смерть Сталина, Молотову не пришлось бы ждать так долго.
8 января 1951 года на совещании в Кремле начальник Генштаба Сергей Штеменко потребовал "должным образом развернуть армии социалистических стран" к концу 1953 года. Маршал Рокоссовский, бывший тогда министром обороны Польши, заметил, что "ту армию, создание которой предлагает Штеменко для Польши, они планировали иметь к концу 1956 года".
"Если Рокоссовский может гарантировать, что до 1956 года не будет войны, то можно соблюдать первоначальный план развития, но если нет, то будет правильнее принять предложение Штеменко", - заявил Сталин.
В начале 1953 года министр иностранных дел Вышинский доложил на президиуме ЦК о неизбежной резкой реакции Запада на планировавшуюся депортацию на Дальний Восток советских евреев. Члены руководства один за другим начали высказываться в его поддержку.
Обычно хладнокровный Сталин сорвался на крик, назвал выступление Вышинского меньшевистским, соратников - "слепыми котятами" и вышел, не слушая их оправдательного лепета.
Очевидцам запомнилась фраза: "Мы никого не боимся, а если господам империалистам угодно воевать, то нет для нас более подходящего момента, чем этот!"
"Старый тигр готовился к последнему прыжку", - утверждает биограф Сталина Эдвард Радзинский, называя последние годы и месяцы жизни Сталина "временем подготовки апокалипсиса".
Ему-то и было принесено в жертву участие СССР в "плане Маршалла".
"Москва - это твердость сама!" - радовался лауреат шести Сталинских премий Константин Симонов.
Источник http://maxpark.com/community/4375/content/1984811
Экономика Европы после мировой войны находилась в ужасающе бедственном положении.
За четыре года США безвозмездно выделили участникам программы из федерального бюджета 12,4 млрд долларов (около $600 млрд в современных ценах). Средства шли, прежде всего, на восстановление и модернизацию промышленности и инфраструктуры, а также погашение внешнего долга и социальную поддержку населения.
По практически единодушной оценке историков и экономистов, план удался блестяще и достиг всех поставленных целей.
СССР отказался от американской помощи и принудил к тому же восточноевропейские государства и Финляндию.
Впоследствии в Советском Союзе любили подчеркивать, что "план Маршалла" оказался инструментом американской гегемонии. Это правда, но гегемония была установлена без насилия и привела попавшие в ее сферу нации к процветанию и свободе.
"Рыба" и "удочка"
Европейское промышленное производство в 1947 году составляло 88% от довоенного уровня, сельскохозяйственное - 83 %, экспорт - 59%. Эти цифры включают в себя Британию и невоевавшие государства, а в остальных странах дело обстояло еще хуже.
Особенно пострадал транспорт, так как именно дороги, мосты и порты были главными объектами массированных бомбежек.
По мнению некоторых экспертов, ситуация отчасти напоминала положение в СССР времен нэпа: индустрия не предлагала рынку достаточного количества потребительских товаров, в результате чего аграрный сектор не имел стимулов наращивать производство. К тому же зима 1946-1947 годов выдалась исключительно суровой.
В западных секторах Германии продукция сельского хозяйства сократилась на треть, были разрушены около пяти миллионов домов и квартир, а из Силезии, Судет и Восточной Пруссии прибыли 12 миллионов вынужденных переселенцев, которых требовалось обеспечить работой и жильем.
Даже в Британии до 1951 года сохранялись карточки на ряд товаров, а в Германии нищета царила такая, что люди подбирали на улицах окурки. Как рассказывал впоследствии знаменитый экономист Джон Гэлбрейт, американские солдаты шутки ради писали на стенах немецких общественных туалетов: "Просьба не бросать окурки в писсуары - после этого их невозможно курить".
Внутренних ресурсов для восстановления не хватало.
Бедность и массовая безработица привели к политической нестабильности, забастовкам и относительному росту влияния коммунистов, которые вошли в правительства Франции и Италии.
В США сформировалось мнение, что не следует повторять ошибку, допущенную после первой мировой войны, когда Европа оказалась предоставлена сама себе и в результате породила гитлеровский тоталитаризм.
Основные контуры программы были одобрены на совещании в Госдепе 28 мая 1947 года.
5 июня мир впервые узнал о ней из речи, с которой выступил в Гарвардском университете госсекретарь США Джордж Маршалл.
Фактически выделение помощи началось 4 апреля 1948 года, поскольку подготовительная работа и одобрение программы американским Конгрессом заняли несколько месяцев. Ее получили 16 стран-участниц Парижской конференции (Австрия, Бельгия, Британия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Турция, Франция, Швейцария и Швеция), а также, после ее образования в 1949 году, ФРГ и не существующая ныне Свободная территория Триест.
Самыми крупными реципиентами стали Британия (2,8 млрд долларов), Франция (2,5 млрд), Италия (1,3 млрд), Западная Германия (1,3 млрд) и Голландия (1 миллиард долларов).
Вне "плана Маршалла" из западноевропейских стран осталась только франкистская Испания.
В период его действия экономики государств-участников росли на 12-15 процентов в год.
31 декабря 1951 года он был заменен законом "О взаимном обеспечении безопасности", предусматривавшим предоставление союзникам США как экономической, так и военной помощи.
Американский интерес
"План Маршалла" не был чистой благотворительностью.
Экономический интерес США заключался в том, чтобы поднять благосостояние европейцев и получить в их лице покупателей своих товаров. Политический - в возрождении европейского среднего класса, предотвращении социальных потрясений и дестабилизации Старого Света.
Накануне и в ходе войны Франклин Рузвельт неоднократно указывал, что американцам не удастся отсидеться за океаном и сохранить свой образ жизни, если Евразия окажется во власти "одержимых дьяволом диктаторов".
"Это [предоставление помощи] необходимо, если мы стремимся сохранить наши собственные свободы и наши собственные демократические институты. Этого требует наша национальная безопасность", - заявил на совещании 28 мая заместитель госсекретаря Дин Ачесон.
Замысел заключался в том, чтобы европейцы не просто проели полученные деньги, но и помогли себе сами.
Американцы не навязывали участникам "плана Маршалла" либеральную экономическую модель. В практике европейских правительств тогда преобладала кейнсианская доктрина активного госрегулирования. Однако выделение помощи обставлялось определенными условиями: поощрять частное предпринимательство, создавать благоприятные условия для инвестиций, снижать таможенные тарифы, поддерживать финансовую стабильность, отчитываться в расходовании полученных денег. Со всеми заинтересованными странами, кроме Швейцарии, были подписаны соответствующие двусторонние соглашения.
Для решения практических вопросов в США была создана Администрация экономического сотрудничества. Европейские страны учредили Комитет по экономическому сотрудничеству, из которого впоследствии выросла Организация экономического сотрудничества и развития.
Бедные, но гордые
Советский Союз после войны нуждался в экономической помощи больше, чем кто-либо.
Согласно официальным данным, фигурировавшим на Нюрнбергском процессе, материальные потери страны составили 674 млрд рублей. Современный историк Игорь Бунич насчитал 2,5 триллиона рублей прямых потерь плюс 3 триллиона военных расходов и косвенных убытков от того, что цвет нации четыре года был оторван от производительного труда.
Накануне 7 ноября 1946 года ряд секретарей обкомов обратились в Москву с беспрецедентной просьбой: разрешить не проводить праздничные демонстрации по причине отсутствия у населения пристойной одежды.
После гарвардской речи Маршалла руководство СССР проявило к инициативе определенный интерес.
21 июня политбюро, заслушав информацию министра иностранных дел Вячеслава Молотова, решило участвовать в переговорах. На следующий день советским послам в Варшаве, Праге и Белграде была направлена телеграмма, в которой говорилось: "Мы считаем желательным, чтобы дружественные союзные страны, со своей стороны, проявили соответствующую инициативу по обеспечению своего участия в разработке указанных экономических мероприятий".
27 июня - 2 июля Молотов в Париже предварительно обсуждал "план Маршалла" с британским и французским коллегами Эрнстом Бевином и Жоржем Бидо.
Встреча окончилась провалом. СССР отказался участвовать в запланированной на 12 июля Парижской конференции, а Британия и Франция объявили о готовности двигаться дальше без его участия.
В ночь с 30 июня на 1 июля Молотов телеграфировал Сталину: "Ввиду того, что наша позиция в корне отличается от англо-французской позиции, мы не рассчитываем на возможность какого-либо совместного решения по существу данного вопроса".
5 июля МИД уведомил восточноевропейских сателлитов об изменении советской позиции и нежелательности их участия в конференции.
Возразить решилась только Чехословакия, где еще существовало коалиционное правительство. Коммунистический премьер Клемент Готвальд написал, что его не поймут ни партнеры, ни население.
Сталин вызвал Готвальда и занимавшего пост министра иностранных дел первого президента независимой Чехословакии Яна Масарика в Москву и устроил им головомойку.
"Я ехал в Москву как свободный министр, а вернулся как сталинский батрак!" - заявил своим друзьям Масарик, через несколько месяцев погибший при подозрительных обстоятельствах.
Позиция Москвы нашла поддержку в США в лице занимавшего в 1940-1944 годах пост вице-президента Генри Уоллеса, который принадлежал, по американским меркам, к крайним левым, и прославился тем, что, посетив во время войны Магадан и Колымский край, заявил, что принудительного труда в СССР нет.
Однако в целом в Вашингтоне, Париже и Лондоне советский отказ восприняли с плохо скрываемым вздохом облегчения. Французский премьер Жорж Бидо назвал его "несусветной глупостью".
Близкий к Молотову сотрудник секретариата МИД Владимир Ерофеев (отец знаменитого писателя) впоследствии говорил, что политически выигрышнее было бы дать принципиальное согласие на участие в "плане Маршалла", а затем свести все на "нет" частными возражениями.
К тому же республиканцы в Конгрессе критиковали "план Маршалла" с позиций экономии средств налогоплательщиков. Если бы вопрос зашел об оказании помощи СССР, инициатива могла бы быть провалена как таковая, и вся моральная ответственность легла бы на США.
"Старый тигр"
Отрицательные заключения на "план Маршалла" дали "экономический гуру" Сталина академик Евгений Варга и советский посол в Вашингтоне Николай Новиков. В записках Сталину и политбюро они особенно упирали на то, что план отвечает интересам американцев (как будто могли ожидать, что те станут действовать себе во вред).
Но решающую роль сыграли, разумеется, не отзывы Варги и Новикова.
"Коренное отличие", о котором упоминал Молотов, состояло, прежде всего, в том, что Москва желала получать деньги без каких-либо условий и контроля, приводя в пример ленд-лиз. Западные собеседники в ответ на это указывали, что война закончилась, следовательно, и отношения должны строиться по-иному.
Более того: СССР хотел решать не только за себя, но и за всю Европу.
"При обсуждении любых конкретных предложений советская делегация должна возражать против таких условий помощи, которые могли бы повлечь за собой ущемление суверенитета европейских стран или нарушение их экономической самостоятельности. Вопрос должен рассматриваться не с точки зрения составления экономической программы для европейских стран, а с точки зрения выявления их потребностей. Делегация не должна допустить, чтобы совещание министров сбивалось на путь выявления и проверки ресурсов европейских стран", - говорилось в инструкции для Молотова.
Поскольку до конкретики на переговорах не дошло, неизвестно, какие условия выдвинули бы СССР американцы.
Нет никаких признаков того, что они стали бы вмешиваться в советские внутренние дела и требовать изменения государственного строя или введения частной собственности. Но о советизации Восточной Европы, гонке вооружений и разработке атомной бомбы, вероятно, пришлось бы забыть.
Анализ советской экономики независимыми экспертами и раскрытие статистики выявили бы подлинные масштабы советских военных расходов и роль труда заключенных.
Сталин, хорошо знавший историю, боялся появления в СССР "новых декабристов" - и, судя по донесениям агентуры МГБ, небезосновательно. Даже любимец вождя Алексей Толстой говорил в своем кругу, что "народ после войны ничего не будет бояться".
Участие в "плане Маршалла" вызвало бы рост симпатий к Западу и проникновение за "железный занавес" информации о реальной жизни при "гниющем капитализме". Еще больше опасений в этом смысле вызывали жители Восточной Европы.
Развязав себе руки, Сталин уже через год окончательно привел "страны народной демократии" к советскому знаменателю, а в собственной стране развернул борьбу с "заграничным низкопоклонством" и "безродным космополитизмом". Недавнего союзника стали именовать "ожиревшим на народной крови монополистическим капитализмом Соединенных Штатов Америки" и приравнивать американское военное присутствие в Западной Европе к нацистской оккупации.
Администрация ГУЛАГа имела обыкновение классифицировать заключенных по обозначаемым аббревиатурами категориям вроде "КРТД" ("контрреволюционная троцкистская деятельность") или "ЧСИР" ("член семьи изменника родины"). В конце 1940-х годов появились две новые группы: "ВАТ" и "ВАД"("восхищение американской техникой" и "восхищение американской демократией").
Несостоявшийся апокалипсис
Виктор Суворов в "Последней республике" утверждал, что Сталин после войны впал в тяжелую депрессию, поскольку осознал, что его жизни не хватит на осуществление мечты о всемирной победе коммунизма.
Однако многие факты свидетельствуют о другом: этот железный человек не собирался признавать себя побежденным и в 70 лет.
В разоренной войной стране, где в результате засухи 1946 года погибли от недоедания, по некоторым данным, два миллиона человек, люди ютились в бараках и землянках и по много лет донашивали фронтовое обмундирование, выделялись практически неограниченные ресурсы на создание ядерной бомбы. Сколько тратилось средств, не знал даже министр финансов.
Если атомный проект еще можно объяснить желанием получить средство сдерживания возможной американской агрессии, то ни в какую оборонительную логику не укладывается масштабное военное строительство на крайнем северо-востоке СССР.
Для наступления в тыл США через Аляску и Канаду на Чукотке была развернута 14-я армия, ударными темпами возводились военные базы и аэродромы. От Салехарда вдоль побережья Ледовитого океана заключенные тянули железную дорогу, прозванную "дорогой смерти". Проектировались гигантские десантные подлодки для скрытной переброски к берегам Орегона и Калифорнии морских пехотинцев и бронетехники.
Как свидетельствуют рассекреченные за давностью лет документы, американские стратеги проглядели эту угрозу, концентрируя все внимание на Европе и Ближнем Востоке.
Вячеслав Молотов впоследствии заявил писателю Феликсу Чуеву: "Еще 10 лет, и мы покончили бы с мировым империализмом!"
Не исключено, что если бы не смерть Сталина, Молотову не пришлось бы ждать так долго.
8 января 1951 года на совещании в Кремле начальник Генштаба Сергей Штеменко потребовал "должным образом развернуть армии социалистических стран" к концу 1953 года. Маршал Рокоссовский, бывший тогда министром обороны Польши, заметил, что "ту армию, создание которой предлагает Штеменко для Польши, они планировали иметь к концу 1956 года".
"Если Рокоссовский может гарантировать, что до 1956 года не будет войны, то можно соблюдать первоначальный план развития, но если нет, то будет правильнее принять предложение Штеменко", - заявил Сталин.
В начале 1953 года министр иностранных дел Вышинский доложил на президиуме ЦК о неизбежной резкой реакции Запада на планировавшуюся депортацию на Дальний Восток советских евреев. Члены руководства один за другим начали высказываться в его поддержку.
Обычно хладнокровный Сталин сорвался на крик, назвал выступление Вышинского меньшевистским, соратников - "слепыми котятами" и вышел, не слушая их оправдательного лепета.
Очевидцам запомнилась фраза: "Мы никого не боимся, а если господам империалистам угодно воевать, то нет для нас более подходящего момента, чем этот!"
"Старый тигр готовился к последнему прыжку", - утверждает биограф Сталина Эдвард Радзинский, называя последние годы и месяцы жизни Сталина "временем подготовки апокалипсиса".
Ему-то и было принесено в жертву участие СССР в "плане Маршалла".
"Москва - это твердость сама!" - радовался лауреат шести Сталинских премий Константин Симонов.
Источник http://maxpark.com/community/4375/content/1984811
Комментариев нет:
Отправить комментарий