Геноцид русских во Львове чекистами

Я видел, как тут уничтожали поляков, евреев, украинцев, цыган, – рассказывает Иван Иванович, — Однако первыми в 1939 году здесь репрессировали русских. К ним пощады не было. Под статью «измена Родины» попали также местные украинцы-москвофилы и многие другие… Их убили наши, русские».

Львовяне ищут среди расстрелянных своих родных во дворе тюрьмы № 1. Львов, 3 июля 1941 г.

Ивану Ивановичу под девяносто. Уроженец небольшого городка в Средней полосе России, он был послан во Львов советским разведчиком. Работал землеустроителем. Был свидетелем немецко-фашистской оккупации. Позже участвовал в борьбе с украинским националистическим подпольем. После выхода в отставку Иван Иванович возглавлял крупную хозяйственную организацию, построившую во Львове и области многие важные объекты. Он попросил слегка изменить его имя. Боятся ему нечего, мол, здесь нет секретов. Все во Львове это знали. «Я хорошо живу во Львове, — говорит Иван Иванович, — Украина платит мне генеральскую пенсию, и я ни в чем не нуждаюсь».

После революции в России в 1917 г. Львов стал важным перевалочным центром для русской эмиграции. Через Львов эмигрировали многие известные люди, писатели, военные, политические и духовные деятели. Киевский Митрополит Антоний (Храповицкий) ставший впоследствии главой Русской Православной Церкви Заграницей писал в воспоминаниях, как он и епископ Евлогий ( впоследствии митрополит и управляющий русскими православными приходами Московской Патриархии в Западной Европе) попали из революционной России в тихий и благополучный Львов без копейки денег и были радушно приняты греко-католическим Митрополитом Галицким Андреем (Шептицким), снабдившего духовных владык деньгами и помогшего продолжать свой путь. Во Львове осели солдаты и беженцы, ушедшие из России с остатками разбитой Добровольческой армии генерала Деникина.

Накануне присоединения Западной Украины к СССР во Львове жило 2,5-3 тысячи русских, действовали две русские гимназии, выходила газета на русском языке. Русская жизнь концентрировалась вокруг Георгиевского собора (по нынешней улице Короленко). При Львовском университете существовал Русский студенческий союз (не путать с Русинским союзом, который там тоже был). Эти русские люди первыми стали жертвой чекистов.

Первыми расстрелянными чекистами в злопамятной тюрьме по ул. Лонского были русские люди, жители Львова. Жаль, что когда уже про независимой Украине там создавался музей и были установлены мемориальные плиты, то не упомянули русских вместе с расстрелянными там украинцами, поляками и евреями. По словам львовского краеведа Марко Симкина украинские власти Львова не хотели никаких упоминаний русских. Похоже, что для некоторых украинских деятелей невероятно слышать, что жертвами сталинского террора были кто-то еще, кроме украинцев. Несколько лет назад во Львове было создано Общество детей репрессированных. Мой отец Борис Дорфман хорошо известный во Львове общественный деятель тоже пошел туда записываться, потому, что его родителей арестовали сразу после советской оккупации. Мой дед Муня (Мендель) Дорфман погиб в Степлаге в 1942 году, а бабушка Молка Дорфман выжила в Красноярском крае, а затем всю жизнь ее преследовали и арестовывали. В обществе папу удивленно спросили, что, мол, евреев тоже репрессировали? Впрочем, на установленном на Яновском кладбище памятнике репрессированным, русские жертвы упомянуты вместе с другими национальностями.

Мемориал жертвам политических репрессий 1941 г. во Львове

Одновременно аресты, расстрелы и депортации русских людей шли и там, где русские никогда эмигрантами не были – на Волыни, Подолье и Ковельщине, которые до 1918 года входили в состав Российской Империи. Активист Русского Культурного центра во Львове, почетный член Русского общества им. А. Пушкина, организатор многих литературно-музыкальных вечеров в Русском культурном центре, доцент Львовского университета 85-летняя Лидия Смыкалова много лет была другом нашей семьи. Лишь в 2007 году она рассказала свою историю, которую ей приходилось скрывать всю жизнь. Лидия выросла в именье на Волыни. Когда пришла советская власть, ей пришлось скрываться в хаосе, порожденном сталинскими репрессиями. Во Львове она встретила и вышла замуж за молодого партийца, присланного сюда «на укрепление кадров». За его широкой спиной она уцелела. Никому в голову не могло прийти, что миловидная русоволосая женщина, жена ответственного партийного работника на самом деле из семьи врага народа. Она поведала свою историю страха и страданий.

Судьбой русских во Львове и на Западной Украине много занимался замечательный историк и археолог, профессор Игорь Свешников.

Свешников снискал международную известность своими археологическими раскопками на полях боев возле Берестечко, где польские войска разбили казаков Богдана Хмельницкого и союзных ему крымских татар. Свешников обнаружил под Звенигородом (Львовская область) первые украинские берестяные грамоты, исследовал следы первобытной культуры на Львовщине и Ровенщине. Ему принадлежит описание заповедника «Казацкие могилы».

Однако Игорь Кириллович имел в советское время свою тайну. Он был сыном царского офицера и вырос в имении в селе Хотын на Волыни. Свешников собрал большой материал об уничтоженных русских людях Западной Украины. Однако ни в советское, ни в пост-советское время эта тема во Львове не могла быть поднята. Львовский краевед Марко Симкин видел эти материалы у Свешникова, но не знает, куда они делись после его смерти в 1995 году. Не известно ничего о судьбе материалов львовскому краеведу и экскурсоводу Татьяне Сукоркиной, хорошо знавшей Свешникова. Сама Сукоркина тоже происходит из уцелевших русских с Волыни. Ее предком был волынский вице-губернатор.

Игорь Свешников

Иван Иванович и Марко Симкин оценивают количество уничтоженных русских людей в 25-30 тысяч. «Быть русским во Львове в глазах органов автоматически означало, быть эмигрантом, контрреволюционером, предателем Родины, — говорил Иван Иванович, — Их уничтожили потому, что они были русскими». Это уже подпадает под определение геноцида русских, осуществленного русскими. «Они могли быть людьми разных национальностей, — говорит Татьяна Сукоркина. — Однако они пришли из России, говорили по-русски и для львовян они были русскими». Приказы о расстреле русских людей писались и отдавались здесь на русском языке. «Мне часто приходится объяснять людям, которые не знакомы с нашей историей, причину некоторой напряжённости и недоверия к русским и вообще русскоговорящим, приезжим из России. – говорит Татьяна Леонидовна, — Идеи большевизма ведь на наших территориях появились в 1939 г...». Именно тогда начались репрессии, гонения на религию, ссылки в Сибирь и лагеря, а затем и депортация поляков, организация колхозов, уничтожение частной собственности и интеллигенции и все прочие прелести. Вот носителями этой идеологии и исполнителями новых требований, т. е этой ненавистной властью как раз были русскоязычные люди. И в сознании местного населения закрепилось убеждение, что русский язык-это язык врага. Это не имеет отношения к русским, как к народу».

Источник http://hvylya.net/analytics/history/genotsid-russkih-vo-lvove.html