16 декабря 1947 года в СССР началась денежная реформа: по очерёдности она была в советской истории второй, зато по масштабам отъёма властью денег у населения, безусловно, первой и пока ещё непревзойдённой.
11 декабря 1947 года все районные и городские отделы МВД получили пакеты, залепленные сургучными печатями: строгий приказ гласил, что присланные пакеты надлежит вскрыть в 15 часов 14 декабря в присутствии высших чинов милиции, руководителей финансовых органов и сберкасс. Как оказалось, в секретных пакетах находились инструкции по проведению обмена денег. Всю денежную массу надлежало обменять с 16 по 22 декабря 1947 года.
Обмену подлежали все бумажные купюры (1-, 2-, 3-, 5-, 10-, 15- и 20-копеечные монеты оставались в обращении без изменения номинала): старые банкноты менялись на новые в соотношении один новый рубль за десять старых. Курс обмена вкладов в сберкассах выглядел более льготным: вклады до трёх тысяч рублей переоформлялись один к одному. Но вклады от трёх до десяти тысяч рублей менялись иначе: три тысячи рублей – один к одному; всё, что свыше, – в соотношении два рубля новых за три старых – треть «излишков» срезалась. А всё, что превышало 10 тысяч рублей, ополовинили: размен был по курсу 2 к 1. Переоценке также подлежали облигации государственных займов – с понижающим коэффициентом, разумеется. Одновременно отменялась карточная система: как обещали радио и газеты, прилавки сразу же должны были наполниться дешёвыми продуктами.
Как сообщалось в постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары», «при проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берёт на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва». На деле всё было наоборот: государство взяло, но вовсе не «на себя» – себе, возложив все тяготы реформы именно на население. Да и жертва оказалась далеко не последней.
По сей день казённые экономисты-финансисты в один голос талдычат о том, сколь жизненно необходима была та реформа и как блистательно её провёл «железный сталинский нарком» Зверев, тогдашний министр финансов. Но если разобраться, официальные обоснования необходимости обмена денег сложно назвать внятными. Пресловутое постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря гласило, что реформа проводится «в целях укрепления курса рубля», для отмены карточной системы снабжения и перехода к «развёрнутой торговле по единым государственным ценам». Далее Кремль пояснил: в годы войны «резко возросли расходы Советского государства на содержание армии и на развёртывание военной промышленности. Огромные военные расходы потребовали выпуска в обращение большого количества денег. Количество денег, находящихся в обращении, значительно увеличилось... В то же время сократилось производство товаров, предназначенных для продажи населению...» Проще говоря, сначала государство включило на всю мощь печатный станок, расплачиваясь с населением никчёмными бумажками (на которые при карточной распределительной системе мало что можно было купить), а затем, пожав плечами, сообщило: мы тут фантиков наделали – гоните их назад?!
Ну и, разумеется, поведали гражданам страшную тайну: оказывается, «немецкие и другие оккупанты выпускали в большом количестве фальшивые деньги в рублях, что ещё больше увеличило излишек денег в стране и засорило наше денежное обращение». Потому, мол, «в результате всего этого в обращении оказалось значительно больше денег, чем это нужно для народного хозяйства, покупательная сила денег понизилась...» Проще говоря, денег в стране больше, чем их товарного обеспечения. Но и это не всё: излишком денег воспользовались «спекулятивные элементы, нажившиеся в период войны и накопившие значительные суммы денег». А вот этого, гневно восклицает постановление, «нельзя также допустить»!
Так в один флакон слили всё: и военные расходы, и расстройство финансов в годы войны, и происки немецких фальшивомонетчиков, и избыточную денежную массу на руках у спекулянтов, и отмену карточной системы денежных реформ. Да ещё приплели аргумент типа «так делают все»: «Проведение денежной реформы является обычным делом во всех государствах после больших войн». По частям вроде всё верно, но в целом – «смешались в кучу кони, люди...»: объяснений чрезмерно много, и не все они стыкуются. Ведь суть всей аргументация, если подумать, проста: ребята, вы славно потрудились, но отныне мы вам ничего не должны.
Итак, вот те цифры, что пугали «железных сталинских наркомов»: в канун войны в обращении было 18,4 миллиарда наличных рублей, но поскольку печатные станки фабрик «Гознака» трудились без остановки, то к 1 января 1946 года бумажек в стране было уже в четыре раза больше – 73,9 миллиарда. Из них, по расчётам Минфина, свыше 66 миллиардов рублей было на руках у населения – их-то и надлежало изъять. Как цинично пояснялось в одном из закрытых документов той эпохи, «обмен должен быть проведён на таких условиях, чтобы не только было обеспечено изъятие из обращения всех излишков денег, но чтобы в итоге обмена были в основном аннулированы денежные накопления у лиц, нажившихся в период войны на спекуляции и другими незаконными путями». Но даже простая арифметика показывает, что эти миллиарды никак не могли находиться на руках только лишь у «спекулятивных элементов, нажившихся в период войны». Если поделить эти 66 миллиардов на численность населения, получится примерно 380–390 рублей наличности на душу – это если считать с детьми. А на взрослую душу приходилось не свыше 600 рублей – невеликие деньги. И те министр финансов Зверев отнять захотел, потому как ничем они не обеспечены...
Только не в одних лишь наличных рублях крылась проблема, а ещё и в том, что сталинское государство по-крупному задолжало населению. Речь идёт о внутренних займах 1930–1940-х годов: заём индустриализации – их было три выпуска, заём «Пятилетка в 4 года», четыре выпуска займа 3-й пятилетки, заём укрепления обороны, четыре выпуска займов военных лет. И ведь ни один из этих займов на самом деле не был добровольным: людей попросту принуждали отдавать часть своего заработка, а то и вовсе выплачивали зарплату облигациями. Подсчитано, что в среднем каждый житель Советского Союза вынужден был отдавать на госзаймы две-три зарплаты в год!
В 1927 году в СССР было 6 миллионов подписчиков на займы, в начале 1941 года – 60 миллионов, практически всё взрослое население страны. В начале 1946 года подписчиков на займы было уже 70 миллионов. И взаймы государству они дали немало: с помощью этой процедуры государство выдоило до войны 50 миллиардов рублей, а во время войны – ещё 76 миллиардов рублей. И всё это надо было возвращать, а не хотелось. В постановлении Совмина и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года открытым текстом так и говорилось: «Значительная часть государственного долга по займам образовалась в годы войны, когда покупательная способность денег упала, а между тем после денежной реформы государство будет погашать этот долг полноценным рублём». Как же, будет, ждите!
По указанию тов. Сталина министр Зверев без затей реализовал проверенный приём кидал: кому должен – всем прощаю. По сути, Кремль провернул натуральную аферу: облигации займов предвоенных, военных и послевоенных (восстановления и развития народного хозяйства) обменивались на облигации нового займа по соотношению три рубля в облигациях старого выпуска на один рубль в новых облигациях. А облигации выигрышного займа 1938 года поменяли на новые облигации и вовсе в пропорции пять рублей старыми на один рубль новой. Оцените изящество кидалова: лёгким мановением пальца вождя долг государства населению уменьшился в три-пять раз! Правда, и его вождь платить не собирался: срок погашения новых облигаций, полученных взамен старых, продлили на 10 и 20 лет...
От обмена проиграли прежде всего те, о которых якобы и пеклись товарищ Сталин со своим главным финансистом Зверевым: высококвалифицированные рабочие, колхозники, техническая интеллигенция и мелкие служащие. Ведь у подавляющей части населения никаких вкладов в сберкассах не было и вовсе, поскольку наученные горьким опытом люди предпочитали, как правило, держать свои сбережения в кубышке и под матрасом. И к вящей радости финансистов, примерно треть денежной массы – свыше 25 миллиардов старых рублей – так никогда и не была предъявлена к обмену. Чуть ли не официально считается, что часть населения просто не рискнула заявить о своих денежных накоплениях, дабы не отвечать на нескромные вопросы об источниках их происхождения. Но куда более реально иное объяснение: срок обмена был до смешного мизерным, страна огромная, а коммуникации – известно какие. Так что значительная часть, прежде всего селян, просто не успела предъявить деньги к обмену, не сумев привезти свои «кубышки» на обменные пункты. Селяне вообще потеряли больше всех ещё и потому, что не уменьшились сдираемые с них налоги в пользу государства. Как не уменьшилась и накопленная по этим налогам задолженность – её перевели на новые деньги один к одному. Вопреки обещанному, не снизились и цены на жизненно важные товары, как не упали цены и в торговле коммерческой и колхозной. А подешевевшие было качественные товары в момент испарились из госторговли, чтобы затем всплыть в торговле коммерческой по ценам ещё более высоким.
А вот сталинская номенклатура: чиновники партийные, советских и хозяйственных органов, руководящие работники финансовых и торговых структур, крупные чины МВД и МГБ – они от этой реформы оказались даже в выигрыше. Как, впрочем, и те самые крупные «спекулятивные элементы», для изничтожения которых эта реформа якобы и затевалась. Будучи заблаговременно проинформированными, они оперативно разбросали свою наличность на множество мелких вкладов, оформленных на подставных лиц.
Литература:
1. Постановление Совмина СССР, ЦК ВКП(б) от 14.12.1947 N 4004
2. Денежные реформы в России: История и современность. Сборник статей-. М., 2004.
3.Попов В. П. Экономическая политика советского государства. 1946—1953 гг. Тамбов, 2000.
Владимир Воронов http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2968/
11 декабря 1947 года все районные и городские отделы МВД получили пакеты, залепленные сургучными печатями: строгий приказ гласил, что присланные пакеты надлежит вскрыть в 15 часов 14 декабря в присутствии высших чинов милиции, руководителей финансовых органов и сберкасс. Как оказалось, в секретных пакетах находились инструкции по проведению обмена денег. Всю денежную массу надлежало обменять с 16 по 22 декабря 1947 года.
Обмену подлежали все бумажные купюры (1-, 2-, 3-, 5-, 10-, 15- и 20-копеечные монеты оставались в обращении без изменения номинала): старые банкноты менялись на новые в соотношении один новый рубль за десять старых. Курс обмена вкладов в сберкассах выглядел более льготным: вклады до трёх тысяч рублей переоформлялись один к одному. Но вклады от трёх до десяти тысяч рублей менялись иначе: три тысячи рублей – один к одному; всё, что свыше, – в соотношении два рубля новых за три старых – треть «излишков» срезалась. А всё, что превышало 10 тысяч рублей, ополовинили: размен был по курсу 2 к 1. Переоценке также подлежали облигации государственных займов – с понижающим коэффициентом, разумеется. Одновременно отменялась карточная система: как обещали радио и газеты, прилавки сразу же должны были наполниться дешёвыми продуктами.
«Последняя жертва»
Как сообщалось в постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары», «при проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берёт на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва». На деле всё было наоборот: государство взяло, но вовсе не «на себя» – себе, возложив все тяготы реформы именно на население. Да и жертва оказалась далеко не последней.
По сей день казённые экономисты-финансисты в один голос талдычат о том, сколь жизненно необходима была та реформа и как блистательно её провёл «железный сталинский нарком» Зверев, тогдашний министр финансов. Но если разобраться, официальные обоснования необходимости обмена денег сложно назвать внятными. Пресловутое постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря гласило, что реформа проводится «в целях укрепления курса рубля», для отмены карточной системы снабжения и перехода к «развёрнутой торговле по единым государственным ценам». Далее Кремль пояснил: в годы войны «резко возросли расходы Советского государства на содержание армии и на развёртывание военной промышленности. Огромные военные расходы потребовали выпуска в обращение большого количества денег. Количество денег, находящихся в обращении, значительно увеличилось... В то же время сократилось производство товаров, предназначенных для продажи населению...» Проще говоря, сначала государство включило на всю мощь печатный станок, расплачиваясь с населением никчёмными бумажками (на которые при карточной распределительной системе мало что можно было купить), а затем, пожав плечами, сообщило: мы тут фантиков наделали – гоните их назад?!
Во всём виноваты фашисты
Ну и, разумеется, поведали гражданам страшную тайну: оказывается, «немецкие и другие оккупанты выпускали в большом количестве фальшивые деньги в рублях, что ещё больше увеличило излишек денег в стране и засорило наше денежное обращение». Потому, мол, «в результате всего этого в обращении оказалось значительно больше денег, чем это нужно для народного хозяйства, покупательная сила денег понизилась...» Проще говоря, денег в стране больше, чем их товарного обеспечения. Но и это не всё: излишком денег воспользовались «спекулятивные элементы, нажившиеся в период войны и накопившие значительные суммы денег». А вот этого, гневно восклицает постановление, «нельзя также допустить»!
Так в один флакон слили всё: и военные расходы, и расстройство финансов в годы войны, и происки немецких фальшивомонетчиков, и избыточную денежную массу на руках у спекулянтов, и отмену карточной системы денежных реформ. Да ещё приплели аргумент типа «так делают все»: «Проведение денежной реформы является обычным делом во всех государствах после больших войн». По частям вроде всё верно, но в целом – «смешались в кучу кони, люди...»: объяснений чрезмерно много, и не все они стыкуются. Ведь суть всей аргументация, если подумать, проста: ребята, вы славно потрудились, но отныне мы вам ничего не должны.
Итак, вот те цифры, что пугали «железных сталинских наркомов»: в канун войны в обращении было 18,4 миллиарда наличных рублей, но поскольку печатные станки фабрик «Гознака» трудились без остановки, то к 1 января 1946 года бумажек в стране было уже в четыре раза больше – 73,9 миллиарда. Из них, по расчётам Минфина, свыше 66 миллиардов рублей было на руках у населения – их-то и надлежало изъять. Как цинично пояснялось в одном из закрытых документов той эпохи, «обмен должен быть проведён на таких условиях, чтобы не только было обеспечено изъятие из обращения всех излишков денег, но чтобы в итоге обмена были в основном аннулированы денежные накопления у лиц, нажившихся в период войны на спекуляции и другими незаконными путями». Но даже простая арифметика показывает, что эти миллиарды никак не могли находиться на руках только лишь у «спекулятивных элементов, нажившихся в период войны». Если поделить эти 66 миллиардов на численность населения, получится примерно 380–390 рублей наличности на душу – это если считать с детьми. А на взрослую душу приходилось не свыше 600 рублей – невеликие деньги. И те министр финансов Зверев отнять захотел, потому как ничем они не обеспечены...
Только не в одних лишь наличных рублях крылась проблема, а ещё и в том, что сталинское государство по-крупному задолжало населению. Речь идёт о внутренних займах 1930–1940-х годов: заём индустриализации – их было три выпуска, заём «Пятилетка в 4 года», четыре выпуска займа 3-й пятилетки, заём укрепления обороны, четыре выпуска займов военных лет. И ведь ни один из этих займов на самом деле не был добровольным: людей попросту принуждали отдавать часть своего заработка, а то и вовсе выплачивали зарплату облигациями. Подсчитано, что в среднем каждый житель Советского Союза вынужден был отдавать на госзаймы две-три зарплаты в год!
Афера с облигациями
В 1927 году в СССР было 6 миллионов подписчиков на займы, в начале 1941 года – 60 миллионов, практически всё взрослое население страны. В начале 1946 года подписчиков на займы было уже 70 миллионов. И взаймы государству они дали немало: с помощью этой процедуры государство выдоило до войны 50 миллиардов рублей, а во время войны – ещё 76 миллиардов рублей. И всё это надо было возвращать, а не хотелось. В постановлении Совмина и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года открытым текстом так и говорилось: «Значительная часть государственного долга по займам образовалась в годы войны, когда покупательная способность денег упала, а между тем после денежной реформы государство будет погашать этот долг полноценным рублём». Как же, будет, ждите!
По указанию тов. Сталина министр Зверев без затей реализовал проверенный приём кидал: кому должен – всем прощаю. По сути, Кремль провернул натуральную аферу: облигации займов предвоенных, военных и послевоенных (восстановления и развития народного хозяйства) обменивались на облигации нового займа по соотношению три рубля в облигациях старого выпуска на один рубль в новых облигациях. А облигации выигрышного займа 1938 года поменяли на новые облигации и вовсе в пропорции пять рублей старыми на один рубль новой. Оцените изящество кидалова: лёгким мановением пальца вождя долг государства населению уменьшился в три-пять раз! Правда, и его вождь платить не собирался: срок погашения новых облигаций, полученных взамен старых, продлили на 10 и 20 лет...
От обмена проиграли прежде всего те, о которых якобы и пеклись товарищ Сталин со своим главным финансистом Зверевым: высококвалифицированные рабочие, колхозники, техническая интеллигенция и мелкие служащие. Ведь у подавляющей части населения никаких вкладов в сберкассах не было и вовсе, поскольку наученные горьким опытом люди предпочитали, как правило, держать свои сбережения в кубышке и под матрасом. И к вящей радости финансистов, примерно треть денежной массы – свыше 25 миллиардов старых рублей – так никогда и не была предъявлена к обмену. Чуть ли не официально считается, что часть населения просто не рискнула заявить о своих денежных накоплениях, дабы не отвечать на нескромные вопросы об источниках их происхождения. Но куда более реально иное объяснение: срок обмена был до смешного мизерным, страна огромная, а коммуникации – известно какие. Так что значительная часть, прежде всего селян, просто не успела предъявить деньги к обмену, не сумев привезти свои «кубышки» на обменные пункты. Селяне вообще потеряли больше всех ещё и потому, что не уменьшились сдираемые с них налоги в пользу государства. Как не уменьшилась и накопленная по этим налогам задолженность – её перевели на новые деньги один к одному. Вопреки обещанному, не снизились и цены на жизненно важные товары, как не упали цены и в торговле коммерческой и колхозной. А подешевевшие было качественные товары в момент испарились из госторговли, чтобы затем всплыть в торговле коммерческой по ценам ещё более высоким.
А вот сталинская номенклатура: чиновники партийные, советских и хозяйственных органов, руководящие работники финансовых и торговых структур, крупные чины МВД и МГБ – они от этой реформы оказались даже в выигрыше. Как, впрочем, и те самые крупные «спекулятивные элементы», для изничтожения которых эта реформа якобы и затевалась. Будучи заблаговременно проинформированными, они оперативно разбросали свою наличность на множество мелких вкладов, оформленных на подставных лиц.
Литература:
1. Постановление Совмина СССР, ЦК ВКП(б) от 14.12.1947 N 4004
2. Денежные реформы в России: История и современность. Сборник статей-. М., 2004.
3.Попов В. П. Экономическая политика советского государства. 1946—1953 гг. Тамбов, 2000.
Владимир Воронов http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2968/
Комментариев нет :
Отправить комментарий