19 сентября 1946 г. – постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) создан Совет по делам колхозов при Правительстве СССР, основной задачей которого стал отъем у селян колхозной собственности, «присвоенной» ими во время войны.
В опустошенных войной деревнях, застигнутых засухой, в отсутствие сельхозтехники и рабочей силы, хлебозаготовки 1946 года почти провалились. Правительство еще раз должно было отодвинуть отмену карточной системы, объявленную Сталиным в речи 9 февраля 1946 года. Отказываясь видеть истинные причины провалов в сельском хозяйстве, приписывая трудности тому, что крестьяне отвернулись от колхозных полей и занимаются лишь своим личным подсобным хозяйством, правительство решило «ликвидировать нарушения в колхозах и изгнать враждебные элементы, которые срывают хлебозаготовки, воруют и расхищают урожай». 19 сентября 1946 года Сталин создал специальную комиссию под председательством Андреева – Совет по делам колхозов, который, в частности, должен был изъять государственные земли, «незаконно присвоенные» во время войны крестьянами. За два года колхозам были возвращены десять миллионов гектаров присвоенных крестьянами земель, обрабатывая которые, они попросту пытались выжить.
25 октября 1946 года вышло постановление правительства с выразительным названием «О сохранности государственного зерна», которое предписывало Министерству юстиции в десятидневный срок завершить расследование дел и со всей строгостью применить знаменитый закон от 7 августа 1932 года («о трех колосках»). В ноябре-декабре 1946 года более 53 300 человек, в большинстве своем колхозники, были приговорены к тяжелым лагерным работам за воровство колосков или хлеба. Тысячи председателей колхозов были арестованы за «вредительство в кампаниях по хлебозаготовкам». В результате этих мер за два месяца выполнение плана хлебозаготовок поднялось с 36% до 77% [2]. Но какой ценой! За словами «отставание в кампании хлебозаготовок» часто стояла трагическая реальность – голод.
Голод осени-зимы 1946-1947 годов поразил буквально все настигнутые засухой лета 1946 года области: Курскую, Тамбовскую, Воронежскую, Орловскую и Ростовскую. Число жертв голода достигло полумиллиона человек. Как и в 1932 году, голод 1946-1947 годов не имел общественного резонанса. Отказ снизить норму обязательной сдачи хлеба государству, при том, что в районах, пораженных засухой, удалось собрать всего по два с половиной центнера с гектара, способствовал окончательному наступлению голода. У голодных колхозников не было другого выхода, кроме как разворовывать хранящиеся в амбарах скудные запасы. За год число хищений увеличилось на 44% [3].
5 июня 1947 года пресса опубликовала два принятых накануне указа правительства, близких по духу и по содержанию закону от 7 августа 1932 года, и усиливающих наказания за «посягательство на государственную или колхозную собственность». Лица, нарушившие эти указы, подлежали наказанию от пяти до двадцати пяти лет лагерей в зависимости от того, была ли совершена индивидуальная или коллективная кража, в первый раз или повторно. Всякий, кто знал о готовящейся краже или стал свидетелем самой кражи и не донес об этом, подлежал наказанию от двух до трех лет лагерей. В суды было направлено секретное распоряжение, гласящее, что действующая мера наказания за мелкие хищения с места работы (лишение свободы сроком на один год) отменяется, и такого рода нарушители теперь тоже подпадают под Указ от 4 июня 1947 года.
К концу первого полугодия 1947 года под этот «злодейский указ» попали более 380 000 человек, из них 21 000 составили подростки в возрасте до шестнадцати лет. За воровство нескольких килограммов ржи давали от восьми до десяти лет лагерей. Вот отрывок из решения народного суда города Суздаля Владимирской области от 10 октября 1947 года: «НА и Б.С., несовершеннолетние, в возрасте пятнадцати и шестнадцати лет, охранявшие ночью колхозных лошадей, были пойманы с поличным при воровстве трех огурцов в колхозном огороде. <...> Приговорить НА и Б.С. к восьми годам лишения свободы в трудовой колонии общего режима» [4]. За шесть лет 1 300 000 человек были осуждены, подпав под действие закона от 4 июня 1947 года, из них 75% – на пять лет и более, а в 1951 году осужденные по этому закону составляли 53% «уголовников» ГУЛАГа и около 40% от общего числа заключенных [5]. К концу 40-х годов строгое применение закона от 4 июня 1947 года значительно повысило среднюю продолжительность сроков, присуждаемых обычными судами; процент приговоренных к пяти годам поднялся от 2% в 1940 году до 29% в 1949 году! В эпоху наивысшего расцвета сталинизма обычные репрессии народных судов дополнялись «внесудебными репрессиями» расцветшего в 30-е годы НКВД [6].
Среди лиц, осужденных за воровство, было много женщин, вдов военных, матерей с грудными детьми, вынужденных просить милостыню или воровать. К концу 1948 года ГУЛАГ насчитывал около 500 000 заключенных женщин, вдвое больше, чем в 1945 году. Детей в возрасте до четырех лет, содержавшихся в Доме младенца при лагере, где были заключены матери, было 22 815; этот показатель превысил 35 000 в начале 1953 года [7]. Чтобы избежать превращения ГУЛАГа в большие ясли, правительство постановило в апреле 1949 года объявить амнистию 84 200 женщинам с малолетними детьми. Однако благодаря постоянно растущему потоку заключенных, поступающих в лагеря на основании приговора за мелкие хищения, женщины вплоть до 1953 года составляли от 25% до 30% заключенных ГУЛАГа.
21 февраля 1948 года Президиум Верховного Совета принял постановление, предписывающее высылку из Украинской ССР «всех отказавшихся от выполнения минимальной нормы трудодней в колхозах и ведущих паразитический образ жизни». 2 июня 1948 года эта мера распространилась на всю страну. Поскольку колхозы развалились и были неспособны гарантировать нормальную жизнь в обмен на трудодни, многочисленные колхозники из года в год не выполняли установленной властями нормы. Миллионы из них, таким образом, попадали под этот новый закон. Понимая, что строгое применение закона «о паразитических элементах» еще больше развалит производство, местные власти не особенно стремились им пользоваться. Тем не менее в одном только 1948 году более 38 000 «паразитов» были высланы и приписаны к комендатурам НКВД.
Примечания:
1. Е. Зубкова, Общество и реформы, 1945–1964, М., 1993, с. 16–44.
2. В.Ф. Зима, Послевоенное общество. Преступность и голод, 1946–1947, «Отечественная история», № 5, 1995, с. 45–58.
3. В.П. Попов,Голод и государственная политика, 1946–1947 гг., «Отечественные архивы», № 6,1992, с. 36–60; N. Werth, G. Moullec, op. cit, p. 162–165.
4. В.П. Попов, Государственный террор.., с. 27.
5. В.Н. Земсков, ГУЛАГ, с. 10–11.
6. В.П. Попов, Государственный террор.., с. 27.
7. В.Н. Земсков, ГУЛАГ, с. 11.
В опустошенных войной деревнях, застигнутых засухой, в отсутствие сельхозтехники и рабочей силы, хлебозаготовки 1946 года почти провалились. Правительство еще раз должно было отодвинуть отмену карточной системы, объявленную Сталиным в речи 9 февраля 1946 года. Отказываясь видеть истинные причины провалов в сельском хозяйстве, приписывая трудности тому, что крестьяне отвернулись от колхозных полей и занимаются лишь своим личным подсобным хозяйством, правительство решило «ликвидировать нарушения в колхозах и изгнать враждебные элементы, которые срывают хлебозаготовки, воруют и расхищают урожай». 19 сентября 1946 года Сталин создал специальную комиссию под председательством Андреева – Совет по делам колхозов, который, в частности, должен был изъять государственные земли, «незаконно присвоенные» во время войны крестьянами. За два года колхозам были возвращены десять миллионов гектаров присвоенных крестьянами земель, обрабатывая которые, они попросту пытались выжить.
25 октября 1946 года вышло постановление правительства с выразительным названием «О сохранности государственного зерна», которое предписывало Министерству юстиции в десятидневный срок завершить расследование дел и со всей строгостью применить знаменитый закон от 7 августа 1932 года («о трех колосках»). В ноябре-декабре 1946 года более 53 300 человек, в большинстве своем колхозники, были приговорены к тяжелым лагерным работам за воровство колосков или хлеба. Тысячи председателей колхозов были арестованы за «вредительство в кампаниях по хлебозаготовкам». В результате этих мер за два месяца выполнение плана хлебозаготовок поднялось с 36% до 77% [2]. Но какой ценой! За словами «отставание в кампании хлебозаготовок» часто стояла трагическая реальность – голод.
Голод осени-зимы 1946-1947 годов поразил буквально все настигнутые засухой лета 1946 года области: Курскую, Тамбовскую, Воронежскую, Орловскую и Ростовскую. Число жертв голода достигло полумиллиона человек. Как и в 1932 году, голод 1946-1947 годов не имел общественного резонанса. Отказ снизить норму обязательной сдачи хлеба государству, при том, что в районах, пораженных засухой, удалось собрать всего по два с половиной центнера с гектара, способствовал окончательному наступлению голода. У голодных колхозников не было другого выхода, кроме как разворовывать хранящиеся в амбарах скудные запасы. За год число хищений увеличилось на 44% [3].
5 июня 1947 года пресса опубликовала два принятых накануне указа правительства, близких по духу и по содержанию закону от 7 августа 1932 года, и усиливающих наказания за «посягательство на государственную или колхозную собственность». Лица, нарушившие эти указы, подлежали наказанию от пяти до двадцати пяти лет лагерей в зависимости от того, была ли совершена индивидуальная или коллективная кража, в первый раз или повторно. Всякий, кто знал о готовящейся краже или стал свидетелем самой кражи и не донес об этом, подлежал наказанию от двух до трех лет лагерей. В суды было направлено секретное распоряжение, гласящее, что действующая мера наказания за мелкие хищения с места работы (лишение свободы сроком на один год) отменяется, и такого рода нарушители теперь тоже подпадают под Указ от 4 июня 1947 года.
К концу первого полугодия 1947 года под этот «злодейский указ» попали более 380 000 человек, из них 21 000 составили подростки в возрасте до шестнадцати лет. За воровство нескольких килограммов ржи давали от восьми до десяти лет лагерей. Вот отрывок из решения народного суда города Суздаля Владимирской области от 10 октября 1947 года: «НА и Б.С., несовершеннолетние, в возрасте пятнадцати и шестнадцати лет, охранявшие ночью колхозных лошадей, были пойманы с поличным при воровстве трех огурцов в колхозном огороде. <...> Приговорить НА и Б.С. к восьми годам лишения свободы в трудовой колонии общего режима» [4]. За шесть лет 1 300 000 человек были осуждены, подпав под действие закона от 4 июня 1947 года, из них 75% – на пять лет и более, а в 1951 году осужденные по этому закону составляли 53% «уголовников» ГУЛАГа и около 40% от общего числа заключенных [5]. К концу 40-х годов строгое применение закона от 4 июня 1947 года значительно повысило среднюю продолжительность сроков, присуждаемых обычными судами; процент приговоренных к пяти годам поднялся от 2% в 1940 году до 29% в 1949 году! В эпоху наивысшего расцвета сталинизма обычные репрессии народных судов дополнялись «внесудебными репрессиями» расцветшего в 30-е годы НКВД [6].
Среди лиц, осужденных за воровство, было много женщин, вдов военных, матерей с грудными детьми, вынужденных просить милостыню или воровать. К концу 1948 года ГУЛАГ насчитывал около 500 000 заключенных женщин, вдвое больше, чем в 1945 году. Детей в возрасте до четырех лет, содержавшихся в Доме младенца при лагере, где были заключены матери, было 22 815; этот показатель превысил 35 000 в начале 1953 года [7]. Чтобы избежать превращения ГУЛАГа в большие ясли, правительство постановило в апреле 1949 года объявить амнистию 84 200 женщинам с малолетними детьми. Однако благодаря постоянно растущему потоку заключенных, поступающих в лагеря на основании приговора за мелкие хищения, женщины вплоть до 1953 года составляли от 25% до 30% заключенных ГУЛАГа.
21 февраля 1948 года Президиум Верховного Совета принял постановление, предписывающее высылку из Украинской ССР «всех отказавшихся от выполнения минимальной нормы трудодней в колхозах и ведущих паразитический образ жизни». 2 июня 1948 года эта мера распространилась на всю страну. Поскольку колхозы развалились и были неспособны гарантировать нормальную жизнь в обмен на трудодни, многочисленные колхозники из года в год не выполняли установленной властями нормы. Миллионы из них, таким образом, попадали под этот новый закон. Понимая, что строгое применение закона «о паразитических элементах» еще больше развалит производство, местные власти не особенно стремились им пользоваться. Тем не менее в одном только 1948 году более 38 000 «паразитов» были высланы и приписаны к комендатурам НКВД.
Примечания:
1. Е. Зубкова, Общество и реформы, 1945–1964, М., 1993, с. 16–44.
2. В.Ф. Зима, Послевоенное общество. Преступность и голод, 1946–1947, «Отечественная история», № 5, 1995, с. 45–58.
3. В.П. Попов,Голод и государственная политика, 1946–1947 гг., «Отечественные архивы», № 6,1992, с. 36–60; N. Werth, G. Moullec, op. cit, p. 162–165.
4. В.П. Попов, Государственный террор.., с. 27.
5. В.Н. Земсков, ГУЛАГ, с. 10–11.
6. В.П. Попов, Государственный террор.., с. 27.
7. В.Н. Земсков, ГУЛАГ, с. 11.
Зато АБОРТЫ запретили-Бабы новых РАБОВ нарожают!!!
ОтветитьУдалить