Первый сводный отчет о деятельности Особых отделов и заградительных отрядов войск НКВД в тылах воюющей с немцами Красной Армии первый заместитель начальника Управления Особых отделов НКВД СССР комиссар государственной безопасности 3-го ранга Мильштейн представил наркому внутренних дел СССР Л. П. Берии, предположительно, в середине – второй половине октября 1941 года.
На самом документе точная датировка отсутствует, но он охватывает действия особистов в прифронтовой полосе с 22 июня по 10 октября 1941 года.
В справке, снабженной грифом «совершенно секретно», сообщается:
«С начала войны по 10-е октября с. г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407 395 военнослужащих. Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные сформированы в части и вновь направлены на фронт».
Далее сообщается, что в числе арестованных Особыми отделами шпионов – 1505, диверсантов – 308, «изменников – 2621», «трусов и паникеров – 2643», дезертиров – 8772, «распространителей провокационных слухов – 3987», самострельщиков – 1671 и «других – 4371». Из этих 25 878 красноармейцев «по постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них расстреляно перед строем – 3321 человек». – В переводе с казенно-чекистского языка на нормальный формулировка «по постановлениям Особых отделов» обычно означала: без суда и следствия, на месте.
Цифры уже сами по себе красноречивые: за первые 3,5 месяца войны чекистами в тылу действующей армии задержано свыше 657 тысяч красноармейцев, командиров и политработников. Получается, что бойцы Красной Армии тогда сотнями тысяч тикали с фронта? С учетом же того, что, согласно постановлению Государственного Комитета Обороны № ГКО-459сс от 11 августа 1941 года, штат стрелковой дивизии составлял 11 447 человек, выходит, что чекисты выловили «в поле» более 57 «самобеглых» дивизий?
Причем, как не без скрытой гордости сообщал чекисту № 1 особист № 2, свыше 632 тысяч из них – т. е. свыше 55 расчетных стрелковых дивизий – вновь отправлены на фронт. Намек комиссара госбезопасности 3-го ранга на военно-мобилизационный подвиг вверенных ему особистов вполне прозрачен. Вот только «маленькая» закавыка: формирование воинских частей и отправка их на фронт в компетенцию особых отделов и заградотрядов войск НКВД никоим образом не входили. Поскольку занимались этим целиком и полностью соответствующие штабные и мобилизационные органы и структуры РККА.
Также следует уточнить, что чекисты приписали себе в заслугу много лишнего: вовсе не все, даже не большинство из этих 657 тысяч красноармейцев, оформленных чекистами в качестве задержанных, дезертиры и беглецы с фронта. Львиная часть этих военнослужащих – «окруженцы», красноармейцы, попавшие в окружение, но прорвавшиеся из немецких «котлов» к своим, а также солдаты и командиры разбитых частей – не бежавшие с фронта, но отошедшие по приказу командования, а также направляющиеся на фронт солдаты и призывники из эшелонов, разбитых немецкой авиацией, – счет таких шел как минимум на десятки тысяч.
Разумеется, были и трусы, и паникеры, и самострельщики, и натуральные дезертиры. По крайней мере, вопросов, что вкладывали в эти понятия, не возникает. Однако есть сомнение, что тех же трусов и паникеров могли реально выявить оперативные заслоны Особых отделов и заградотряды – уже в прифронтовой зоне: трусы и паникеры есть лишь на поле боя, где с ними обычно и разбираются не чекисты, а сами командиры – теми или иными способами «убеждения». Как после боя выявить и, главное, проверить, кто есть трус и паникер – по доносам, что ли?
Относительно шпионов, диверсантов и изменников вопросов, казалось бы, не должно возникать, но не многовато ли их – 1505, 308 и 2621 соответственно? Ведь это же, как можно понять из документа, вовсе не кадровые агенты немецких спецслужб или агенты, набранные из гражданских, а изменники именно из числа самих же военнослужащих. Есть сомнение, что даже немецкие службы за считаные месяцы могли не просто навербовать тысячи агентов из числа пленных или перебежчиков, но и подготовить их, снабдить подходящей легендой, документами, перебросить за линию фронта, дав при этом какие-либо средства связи (да хоть и почтовых голубей!): какой смысл в «шпионстве», если нельзя передать и использовать сведения?
Да и эти изменники родины странные какие-то: получается, что они отчего-то упорно пробивались в свой тыл, изменяя родине непонятно как, с кем и в какой форме! О графе «распространители провокационных слухов» вслух лучше и не говорить: не секрет, что по этой излюбленной чекистской формуле еще до войны под расстрел и в лагеря шли миллионы ни в чем не повинных людей. И с чего мы тогда должны полагать, что во время войны все было совсем иначе? Не говоря уж про 4371 занесенного в графу «другие»: кто эти «другие» и по каким обвинениям их взяли особисты, документ никоим образом не поясняет. Надо полагать, раз главному адресату – наркому Берии никаких пояснений на сей счет не требовалось, всем «своим» этот птичий язык был прекрасно понятен.
Больше всего красноармейцев было арестовано и расстреляно особистами на Западном фронте – 4013 и 2136 человек соответственно. Это не удивляет: именно там, на направлении главного удара вермахта, в самом начале войны и дела с управлением частями и соединениями обстояли хуже всего, и потери наибольшие, и множество «котлов». Следом по количеству арестованных идут фронта Южный, Северо-Западный и Юго-Западный – это тоже наглядно показывает: где положение было крайне тяжелым, там было больше и арестов, и расстрелов.
Несложно также подсчитать, что в среднем не менее 50–55 % красноармейцев, арестованных особистами, уже изначально были обречены на расстрел: вне зависимости от реальности их вины и ее степени, а лишь потому, что их «взяли» – ведь «органы ошибаться не могут». Но невозможно предположить, чтобы на всех фронтах была одна и та же пропорция «шпионов», «диверсантов», «изменников» и прочих дезертиров и «распространителей слухов»!
По этой же статистике видно, что в процентном отношении больше всего шансов выжить было у красноармейцев, арестованных особистами Юго-Западного и Южного фронтов: там под расстрел пошли «всего лишь» 25–26 % из них. А самым кровавым выглядит Ленинградский фронт: там под расстрел пошло 82 % военнослужащих, арестованных чекистами. По «случайному совпадению» пик этих расстрелов пришелся как раз на то время, когда Ленинградским фронтом командовал генерал армии Георгий Жуков – по его указанию «трусов и паникеров» особисты расстреливали буквально пачками.
Свыше 10 тысяч красноармейцев и командиров, расстрелянных особистами, так сказать, в официальном порядке (не считая немалого количества тех, кого «шлепали», не утруждая себя официальным оформлением), – таков непосредственный итог применения заградотрядов НКВД уже в самые первые месяцы войны. – Их вклад в победу?
Владимир Воронов http://www.sovsekretno.ru/articles/id/4359/
На самом документе точная датировка отсутствует, но он охватывает действия особистов в прифронтовой полосе с 22 июня по 10 октября 1941 года.
В справке, снабженной грифом «совершенно секретно», сообщается:
«С начала войны по 10-е октября с. г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407 395 военнослужащих. Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные сформированы в части и вновь направлены на фронт».
Далее сообщается, что в числе арестованных Особыми отделами шпионов – 1505, диверсантов – 308, «изменников – 2621», «трусов и паникеров – 2643», дезертиров – 8772, «распространителей провокационных слухов – 3987», самострельщиков – 1671 и «других – 4371». Из этих 25 878 красноармейцев «по постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них расстреляно перед строем – 3321 человек». – В переводе с казенно-чекистского языка на нормальный формулировка «по постановлениям Особых отделов» обычно означала: без суда и следствия, на месте.
Цифры уже сами по себе красноречивые: за первые 3,5 месяца войны чекистами в тылу действующей армии задержано свыше 657 тысяч красноармейцев, командиров и политработников. Получается, что бойцы Красной Армии тогда сотнями тысяч тикали с фронта? С учетом же того, что, согласно постановлению Государственного Комитета Обороны № ГКО-459сс от 11 августа 1941 года, штат стрелковой дивизии составлял 11 447 человек, выходит, что чекисты выловили «в поле» более 57 «самобеглых» дивизий?
Причем, как не без скрытой гордости сообщал чекисту № 1 особист № 2, свыше 632 тысяч из них – т. е. свыше 55 расчетных стрелковых дивизий – вновь отправлены на фронт. Намек комиссара госбезопасности 3-го ранга на военно-мобилизационный подвиг вверенных ему особистов вполне прозрачен. Вот только «маленькая» закавыка: формирование воинских частей и отправка их на фронт в компетенцию особых отделов и заградотрядов войск НКВД никоим образом не входили. Поскольку занимались этим целиком и полностью соответствующие штабные и мобилизационные органы и структуры РККА.
Также следует уточнить, что чекисты приписали себе в заслугу много лишнего: вовсе не все, даже не большинство из этих 657 тысяч красноармейцев, оформленных чекистами в качестве задержанных, дезертиры и беглецы с фронта. Львиная часть этих военнослужащих – «окруженцы», красноармейцы, попавшие в окружение, но прорвавшиеся из немецких «котлов» к своим, а также солдаты и командиры разбитых частей – не бежавшие с фронта, но отошедшие по приказу командования, а также направляющиеся на фронт солдаты и призывники из эшелонов, разбитых немецкой авиацией, – счет таких шел как минимум на десятки тысяч.
Разумеется, были и трусы, и паникеры, и самострельщики, и натуральные дезертиры. По крайней мере, вопросов, что вкладывали в эти понятия, не возникает. Однако есть сомнение, что тех же трусов и паникеров могли реально выявить оперативные заслоны Особых отделов и заградотряды – уже в прифронтовой зоне: трусы и паникеры есть лишь на поле боя, где с ними обычно и разбираются не чекисты, а сами командиры – теми или иными способами «убеждения». Как после боя выявить и, главное, проверить, кто есть трус и паникер – по доносам, что ли?
Относительно шпионов, диверсантов и изменников вопросов, казалось бы, не должно возникать, но не многовато ли их – 1505, 308 и 2621 соответственно? Ведь это же, как можно понять из документа, вовсе не кадровые агенты немецких спецслужб или агенты, набранные из гражданских, а изменники именно из числа самих же военнослужащих. Есть сомнение, что даже немецкие службы за считаные месяцы могли не просто навербовать тысячи агентов из числа пленных или перебежчиков, но и подготовить их, снабдить подходящей легендой, документами, перебросить за линию фронта, дав при этом какие-либо средства связи (да хоть и почтовых голубей!): какой смысл в «шпионстве», если нельзя передать и использовать сведения?
Да и эти изменники родины странные какие-то: получается, что они отчего-то упорно пробивались в свой тыл, изменяя родине непонятно как, с кем и в какой форме! О графе «распространители провокационных слухов» вслух лучше и не говорить: не секрет, что по этой излюбленной чекистской формуле еще до войны под расстрел и в лагеря шли миллионы ни в чем не повинных людей. И с чего мы тогда должны полагать, что во время войны все было совсем иначе? Не говоря уж про 4371 занесенного в графу «другие»: кто эти «другие» и по каким обвинениям их взяли особисты, документ никоим образом не поясняет. Надо полагать, раз главному адресату – наркому Берии никаких пояснений на сей счет не требовалось, всем «своим» этот птичий язык был прекрасно понятен.
Больше всего красноармейцев было арестовано и расстреляно особистами на Западном фронте – 4013 и 2136 человек соответственно. Это не удивляет: именно там, на направлении главного удара вермахта, в самом начале войны и дела с управлением частями и соединениями обстояли хуже всего, и потери наибольшие, и множество «котлов». Следом по количеству арестованных идут фронта Южный, Северо-Западный и Юго-Западный – это тоже наглядно показывает: где положение было крайне тяжелым, там было больше и арестов, и расстрелов.
Несложно также подсчитать, что в среднем не менее 50–55 % красноармейцев, арестованных особистами, уже изначально были обречены на расстрел: вне зависимости от реальности их вины и ее степени, а лишь потому, что их «взяли» – ведь «органы ошибаться не могут». Но невозможно предположить, чтобы на всех фронтах была одна и та же пропорция «шпионов», «диверсантов», «изменников» и прочих дезертиров и «распространителей слухов»!
По этой же статистике видно, что в процентном отношении больше всего шансов выжить было у красноармейцев, арестованных особистами Юго-Западного и Южного фронтов: там под расстрел пошли «всего лишь» 25–26 % из них. А самым кровавым выглядит Ленинградский фронт: там под расстрел пошло 82 % военнослужащих, арестованных чекистами. По «случайному совпадению» пик этих расстрелов пришелся как раз на то время, когда Ленинградским фронтом командовал генерал армии Георгий Жуков – по его указанию «трусов и паникеров» особисты расстреливали буквально пачками.
Свыше 10 тысяч красноармейцев и командиров, расстрелянных особистами, так сказать, в официальном порядке (не считая немалого количества тех, кого «шлепали», не утруждая себя официальным оформлением), – таков непосредственный итог применения заградотрядов НКВД уже в самые первые месяцы войны. – Их вклад в победу?
Владимир Воронов http://www.sovsekretno.ru/articles/id/4359/
Комментариев нет :
Отправить комментарий